— Алло! Алло! — несколько раз машинально повторила она.
Ответа не было. Воистину, свершится чудо, если ей удастся заказать такси в восемь часов вечера. Филипп устроился в кресле и развернул «Монд»[18].
— Это просто ужасно! — возмущенно воскликнула Кароль. — В Париже в час пик, кроме как на метро или на автобусе, ни на чем не уедешь!
Филипп кивнул в знак согласия и опустил газету. Кароль выдержала его проницательный взгляд. До сих пор он еще ни разу не смотрел на нее подобным образом. Казалось, какое-то шестое чувство подсказывало ему, насколько важен для Кароль сегодняшний вечер. А может, за его поразительной интуицией кроется банальная ревность? Кароль посмотрелась в висевшее над камином зеркало. Ей было важно увериться в непогрешимости своей прически и легкого, почти незаметного грима. После долгих колебаний она наконец остановилась на светлом выходном костюме, отделанном серебристой вышивкой. Неброский, но одновременно нарядный, он очень шел ей и придавал ее взгляду необыкновенную глубину.
В трубке слышалась негромкая мелодия, которая оставляла надежду на то, что связь не разъединилась.
— Господи, как же долго! — вздохнула Кароль. — Алло! Алло!
— Наверно, про тебя забыли, — заметил Филипп. — Нелепая ситуация.
Еще немного, и он предложит отвезти ее на свидание. Кароль догадывалась, что Филипп готов на любую низость, лишь бы иметь возможность побольше разузнать о ее личной жизни.
— Не вешайте трубку, — прорезался женский голос на другом конце провода.
Кароль оперлась коленом о подлокотник кресла. Как девчонка, подумала она. В последнее время она ощущала в себе необыкновенную легкость. Кароль была уверена, что Рихард не случайно пригласил ее к себе сегодня вечером. Он наверняка знал, что Ксавье все еще в командировке. Конечно, он упомянул, что ждет к обеду нескольких друзей, но из его слов вытекало, что ни Олимпии, ни Марселя Ляшо там не будет: приглашены только незнакомые Кароль люди. Скорее всего, он хочет устроить деловой банкет, и за столом ему нужны красивые женщины, чтобы придать мероприятию некоторый блеск. А вдруг она окажется единственной француженкой среди немцев? Что ж, это было бы даже забавно!
— Машина будет у вас через четыре минуты, — пообещала диспетчер.
Кароль с сияющим лицом положила трубку на рычаг.
— Все в порядке! — объявила она мужу.
Филипп поднялся, чтобы подать ей манто из черной норки. Галантный жест сопровождался зловещим взглядом.
— Ты вернешься поздно?
