— Откуда я могу знать, сам подумай! — ответила Кароль и, взглянув на себя в зеркало, поправила пальцем выбившуюся прядь.
Переступая порог квартиры, она испытывала восхитительное чувство мести: с ее уходом за дверью начинались страдания, приступы ненависти, мучительное ожидание. Ей доставляло удовольствие сознавать, что причиной всему этому кошмару была только она одна.
Когда Кароль села в такси, шофер обернулся и спросил:
— Куда едем?
Его физиономия показалась ей простоватой, но ужасно симпатичной. Машина выехала на набережную Малаке, пересекла мост Карусель и свернула направо. Перед Кароль медленно разворачивался фасад Лувра, блеклый и величественный. В окнах первого этажа горел свет, казалось, что во дворец вернулись его прежние обитатели. Должно быть, сейчас там проходит какая-нибудь выставка, подумала Кароль. Вечерний Париж был необыкновенно красив: здания, полные воспоминаний, темные провалы между домами, ослепительный пунктир уличных фонарей. Глядя из окна машины на это сверкающее великолепие, Кароль радовалась каждой новой картинке. Надо отдать должное вкусу Рихарда. Только мужчина экстракласса мог выбрать себе квартиру на острове Сен-Луи — в квартале, где все дышит очарованием старины и покоем. Она впервые ехала к нему домой, и это обстоятельство еще больше подстегивало ее любопытство.
Дом, перед которым остановилось такси, был построен несколько веков назад. Кованая дверь походила на ворота исправительной тюрьмы. Лифт с зеркальными стенками, узкий, как поставленный вертикально гроб, вознес Кароль на пятый этаж. В ответ на ее звонок Рихард сам открыл дверь. Она была взволнована взглядом его холодных голубых глаз. Он поцеловал ей руку, снял с нее манто и провел в просторную комнату с высокими потолками, которая раньше, скорее всего, была мастерской художника. На фоне белых стен выделялись немногочисленные предметы мебели темного массивного дерева. Посредине стоял стол, накрытый на двоих. Ничем не выдав своего удивления, Кароль взглянула на Рихарда.
— Мне очень жаль, — сказал он своим низким, волнующим голосом, — но в последний момент выяснилось, что мои друзья не смогут прийти.
Кароль сдержалась, чтобы не улыбнуться. Мысленно она уже играла роль в новой пьесе.
Войдя в большой зал, Жан-Марк был потрясен открывшимся перед ним фантастическим зрелищем: со всех сторон, залитые электрическим светом, его окружали застывшие нагие тела и отколовшиеся от торсов головы с пустыми глазницами. Скульптурные изображения казались мертвее самих мертвецов, наводя на мысль о бренности этого мира. Стоявшие здесь мужчины и женщины когда-то страдали, лгали, любили, возводили города, купались в лучах славы, но потом, покончив с земной суетой, оставили после себя лишь мраморные изваяния, по которым рассеянным взглядом скользили посетители музея. Чувствовалось, что и на Жильбера витавший здесь погребальный дух подействовал угнетающе. В своем морском бушлатике, засунув руки в карманы, он переходил от скульптуры к скульптуре и, задрав голову, с грустью взирал на их носы.
