— Все, что нам требуется, так это уютная маленькая кабинка, порция шницеля и бокал охлажденного ветлинера.[31] Согласна?
Берта энергично кивнула, беря его под руку:
— Веди меня, оголодавший.
И он отвел ее в кафе «Опера», где они действительно выбрали маленький кабинетик в стороне от шастающих туда-сюда посетителей. Вскоре им подали тарелки, с краев которых свешивались огромные пластины телятины в панировочных сухарях. К ним был сервирован капустный салат с семенами тмина и острой уксусной приправой. Ветлинер оказался таким холодным, как будто бутылку только что вынули из альпийского ручья.
Некоторое время они ели в молчании, оба были голодны и полностью отдавались наслаждению от вкуса и запахов.
— Что ты думаешь о нем? — наконец открыл рот Вертен.
— О нем? О Ляйтнере или Блауэре?
— Ляйтнер заботится только о своей собственной шкуре. — Вертен взмахнул вилкой, как бы отбрасывая все, связанное с ним, в сторону. — Блауэр будет похитрее.
— Современный человек, — изрекла Берта.
— Блауэр? С такими бакенбардами?
Она утвердительно кивнула, на минуту положив нож и вилку на тарелку.
— Это явно тот человек, который добился всего сам. Вовсе не связи доставили ему место заведующего сценой в императорской Придворной опере. Вернее всего это результат учебы в вечерней школе, тяжелой работы и честолюбия. Ты же только что слышал, как он может укрощать свой простонародный выговор.
— Но честен ли он?
— А вот это, дорогой мой, определить труднее.
— Отсутствуют остатки помоста для осмотра, исчез рабочий сцены, которого надо опросить по поводу прежнего несчастного случая. Слишком уж хорошо все складывается, я бы сказал.
— Для кого?
— Для того, кто старается убить Малера.
Если бы у Берты на носу были очки для чтения, она бы с сомнением посмотрела на мужа поверх оправы.
— Так теперь ты принимаешь историю фройляйн Шиндлер за чистую монету?
— Нет, — ответил он. — Я принимаю за чистую монету факты.
Как и было договорено, они прибыли в квартиру Малера в послеобеденное время. На сей раз сестра композитора, очевидно, не чувствовала себя обязанной лично выходить в прихожую. Вместо нее дверь открыла горничная, крепкая невысокая женщина в свеженакрахмаленном синем форменном платье и переднике. Вертен не видел ее в прошлый раз, но ее явно известили о его приходе. Наверняка также никто не позаботился просветить ее на тот счет, что он может прийти не один. Горничная перевела взгляд с Вертена на Берту и испустила легкий вздох из своего птичьего ротика.
