Машин то прибывало, то убывало. Сквозь двойные двери, сквозь стены время от времени пробивалась на улицу слабая тень звуков оркестра, безмятежно игравшего в ресторане.
Подкатила из города машина и высадила пассажиров у подъезда гостиницы. Как бы замешкавшись в растерянности, таксист так и остался стоять, заняв, будто нечаянно, первое место, рассчитывая подхватить первого же пассажира из ресторана, прежде чем успеют возмутиться водители задних машин.
С неожиданным проворством угрюмый таксист, все тыкавший пальцем через плечо и упускавший пассажиров одного за другим, выскочил на снег, дернул дверцу и оказался лицом к лицу с ловкачом, устроившимся на первом месте.
— Почему машину не на место ставишь?
— Кто не на место? Ослеп? Я пассажира привез? — завел волынку водитель, разыгрывая удивление и распаляясь для спора, чтоб затянуть разговор.
Как всякому виновному, ему хотелось почувствовать себя невинно оскорбленным. Совсем хорошо ему было бы, если б его обругали. Тогда и он может огрызнуться, и перебранка пойдет на равных. Но едва успел он только завести: «Да ты кто такой, нашелся тут еще?..», когда увидел перед самым носом красную книжечку и услышал:
— Быстро, становись на место!
— А я что делаю, товарищ Инспектор?.. Исключительно для того и... становлюсь, пожалуйста!
Он дал газу и, лихо описав широкую дугу, встал в хвост за последней машиной.
Из дверей уже выходили две пары — одна компания — и смеясь наперегонки бросилась к первой машине.
Упрямый таксист, как всегда, не оборачиваясь, ткнул пальцем через плечо, показывая, куда идти. Девушка наклонилась к самому стеклу и показала ему язык. Он это заметил, не отрывая взгляда от подъезда.
Еще одна ночь впустую. Попробовать разве к вокзалу? Из ресторана, вероятно, скоро выйдут последние посетители. Музыка уже кончилась, молчит. Еще одна ночь. И завтра опять все сначала.
Швейцар притронулся к фуражке, провожая мужчину в пышной меховой шапке с дамой в подоткнутом вечернем платье. Мужчина сделал знак рукой. Они подождали, пока подъехало к расчищенному месту очередное такси.
Нет, конечно, не то... Еще одна ночь проходит впустую...
Он давно уже выработал в себе способность в долгие часы терпеливого ожидания, ничего не упуская, видеть все, что происходит вокруг, а думать о своем.
«Точно меня двое, — с усмешкой подумал он: — один стоит как часовой у своего объекта и не мешает другому преспокойно отдыхать, развалившись в кресле, и раздумывать о своих делишках».
