Как и все женщины, Руби спутала инстинкт с чувством.
— А ты так хорошо в этом разбираешься? — насмешливо приподняла бровь Руби.
— Я просто… — начал Кэл.
— Я знаю, что ты просто, Уэстмор. Мне было одиннадцать, я даже не знала, что такое секс. Он провожал меня после школы, мы делились планами на будущее, и это была самая невинная связь в моей жизни.
— Все это ерунда, — отмахнулся Кэл. — Если этот Джексон был так важен для тебя, почему его нет сейчас рядом с тобой?
— Не допрашивай меня! Его семья переехала в Манчестер, когда мне было двенадцать.
— Как удачно, — насмешливо заметил Кэл.
— Что ты за циник! Неужели ты правда не любил ни одну из своих подружек? У тебя их были сотни, если верить твоей сестре!
— Она преувеличила, — сухо ответил Кэл. — Но нет, я никогда не влюблялся и намерен продолжать в том же духе.
— Кэл, — прошептала Руби после долгой паузы, и ее глаза наполнились слезами, от которых Кэл окаменел. — Это самое печальное, что мне доводилось слышать. Но почему, почему ты никого не подпускаешь к себе? Почему не хочешь испытать это самое прекрасное на свете чувство, которое делает тебя счастливым и ничего не требует взамен?
— Ничего не требует? — фыркнул Кэл. — А как насчет уничтоженных гордости и самоуважения?
Похоже, кто-то очень сильно ранил его, подумала Руби. Иначе как объяснить то, что он добровольно отгородился от всего мира? Почему отказывается от ощущения единства, дружбы, всех этих милых бытовых мелочей — атрибутов совместной жизни? Конечно, грустно расставаться с партнером, когда понимаешь, что он не тот самый, единственный твой мужчина. Иногда это даже больно, но никакая боль на свете не сравнится с тем, что она пережила, когда потеряла мать и брата.
— Кто она? — спросила Руби, ужасно злясь на незнакомку, которая так обошлась с Кэлом.
— Кто?
— Женщина, из-за которой ты потерял веру в любовь?
Кэл непонимающе нахмурился:
— Не было никакой женщины. Я же говорю, любовь — для дураков и романтиков. Я ни тот и ни другой.
Ничего не выражающее лицо Кэла напомнило Руби Ника, пытающегося спрятать свою боль и уязвимость за суровостью. Она коснулась щеки Кэла.
— Кэл, должно быть что-то, из-за чего ты никому не доверяешь. Это как-то связано с твоими родителями и их неудачным браком? Из-за них ты так циничен?
Он отстранился и горько сказал:
— Это не цинизм, это реализм. Они превратили жизнь Мэдди в кошмар.
— Ты прошел через то же… — заметила Руби.
— Нет, потому что знал, что их брак — фальшивка. Знал, что отец всегда готов снять штаны и не держит обещаний. Знал, потому что я был его алиби.
