Ещё через некоторое время из окошка донеслось:
— Любаш, подойди-ка сюда.
Люба открыла окошко, заглянула.
— Любаш, — сказал Василий. — А можно я борщ съем, но муху выброшу. Петька-то муху не ел. Честно говорю. Вспомни, я тебе рассказывал.
— Муху выброси, — разрешила Люба. — А борщ лопай!
— Ага! — Василий уже орудовал ложкой.
— Потом в спальне кровати раздвинешь, — добавила Люба.
— Но это же глупо, Любаша, — обиженно сказал Василий, приостановившись. — Я же голодный во всех смыслах. Неужто тебе меня не жалко?
— А тебе меня?
— Ну, Люба-аш… не будем ворошить…
— Хорошо. Я подумаю. После того, как продырявишь все свои носки.
— Матерь божия! Ты у Петьки и носки усмотрела?
— Ага! Лучше носки с дырками, Васенька.
— Ну, Петька, гад! Ну гад! — Василий слил из тарелки в ложку последние капли борща, как алкоголик последние капли из рюмки. Протянул Любе тарелку. — Добавочки, пожалуйста.
Всё потихоньку улеглось, вошло в свою колею. Потекла обычная жизнь. Но как-то Любу встретила на улице тётка Нюрка и осуждающе покачала головой:
— А ты что же, Любаня, теперь своего Василия обедами дома не кормишь? Не годится так, пожурила мужа, поучила немного — и будет. А то отлучишь мужика от дома.
Люба даже обиделась:
— Почему это не кормлю? Да каждый день в перерыв, хоть на полчаса, да домой прибегает. Ложка с вилкой так и мелькают! С чего Вы взяли, тётя Нюра?
— Да? — тетка Нюрка с сомнением пожала плечами. — А чего же он тогда в нашу поселковую столовую ныряет?
— Когда? — похолодела Люба. Страшное подозрение закралось в сердце.
— Дык на этой неделе я раза два видала. И сейчас, вот, только что. За солью в магазин ходила, смотрю — Зубанчиха на пороге столовой стоит. Тут Василий к ней подходит, ну и за ней, в дверь…
Побледневшая Люба рванула с места.
Дверь в столовую оказалась запертой. На гвозде болталась замусоленная картонка с надписью «Технический перерыв». Люба скорей-скорей забежала во двор, нырнула в дверь чёрного входа, пробежала в коридоре мимо больших кастрюль, эмалированных вёдер, мешков с картошкой, ящиков с овощами и уперлась в дверь на кухню. Она была заперта. Люба затарабанила в неё, дверь затряслась, но не поддалась, а в образовавшуюся щель стал частично виден накинутый изнутри крючок.
Внутри кухни Василий, крепко обнимавший уже полураздетую повариху, припёртую им к стене, резко отстранился от неё:
— Кого это принесло?
— Постучать да уйдуть, — спокойно ответила Зубанчиха.
Но дверь затряслась с новой силой, и послышался громкий голос Любы:
