— Дуська, выходи! — кричала в магазин жена Тимофея — та самая внушительная тётка-мотоциклистка, стоявшая сейчас рядом с обмотанным мужем. — Выходи, паскуда!
Но закрытая дверь в магазине и захлопнутая форточка в окне отвечали молчанием.
Мужики тихо гудели, бабы перешёптывались.
— Катя, это жестоко, — попытался защитить мужика Федька-гармонист, выступив из толпы вперёд. — Освободи Тимофея.
— Молчи, зараза! — отвечала ему внушительная тётка. — Не то половину липучки ещё и твоей Верке позычу! Стать в строй! Кому говорю? И вообще… всем мужикам молчать!
Федька опасливо замолчал и задвинулся назад, в толпу. Многие мужики опасливо переглянулись. А внушительная тётка уже зажгла факел — из той же липучки, намотанной на конец палки.
Толпа ахнула. И в этом пылающем факеле, и в бездействующей толпе людей на площади, и в покорном и несчастном главном обвиняемом, опоясанным липучками, — во всём этом чей-то ироничный глаз вполне мог бы усмотреть лёгкое комичное сходство со средневековым судом инквизиции.
— Если не выйдешь, паскуда, — закричала внушительная тётка в сторону магазина, — я спалю тебя вместе со всем твоим бизнесом! Будешь знать, как чужих мужиков оприходовать! Мимо кассы!
Баба с факелом сделала шаг к магазину. Бабы заохали:
— Катя, не надо! Катя, опомнись!
— Вы нарушаете закон! — зычно крикнул ей Василий.
Но внушительная тётка не слушала, сделала второй шаг. Гул и голоса в толпе стали громче.
— Тимофей, скажи, что больше не будешь! — крикнул Петя почему-то тонким голосом обмотанному мужику.
Тот угрюмо молчал. Тогда баба с факелом сделала третий шаг.
— Вас посадят! — снова зычно крикнул ей Василий.
Но она поднесла факел близко-близко к ящикам с бумагами и стружкой, стоявшим под окном.
Тут обмотанный мужик взревел:
— Катя, не надо! Это не она, она не виновата, это я сам, сам, ну клянусь, сам, она меня поначалу отталкивала, отбивалась, это я сам, сам!
— Что сам? — спросила баба с факелом, приостановившись.
— Приставал.
— Где?
— Да в подсобке, где! Можно сказать, силком…
— Это Дуську-то силком?
— А что ей оставалось делать среди ящиков с карамелью? Куда деваться? Ты скажи ей спасибо, что заявление не написала!
— Ах ты, стервец! Тебе дома мало, да? Дома мало? Да я сейчас тебя самого запалю!
Василий сокрушённо покачал головой, обратившись к Пете:
— Вот к чему приводит пренебрежение правилами конспирации.
Внушительная тётка с факелом стала медленно подходить к обмотанному мужику. Полыхающий огонь угрожающе приблизился к срединной части его тела, сикось-накось замотанной лентами липучки.
