— Уважаю, — похвалил Петя.
— Что? — не понял Василий.
— Уважаю асов за рулём. Я, вот, вроде и вожу неплохо, а вижу — у тебя хватка совсем другая.
— Я на своём внедорожнике ещё не такие кренделя выделывал. Пока не пришлось продать…
— Не жалко? Почему продал-то?
Вася остановил машину и заглушил мотор.
— Жалко, сил нет, как жалко!
— Ну так что за причина? Деньги?
— Да какие деньги! Причина всё та же, что и для переезда сюда. Люба настояла — чтобы никаких катаний в авто с бабами! Пришлось подчиниться ради сохранения семейного мира. Но ты же понимаешь…
— М-да, сколько у тебя страданий, и всё из-за этого.
— Из-за этого, из-за чего ж! А куда деваться, если покою не даёт.
— М-да… Интересно, а вот если бы люди были по-другому устроены…
— Как по-другому?
— С виду такие же бабы и мужики. Но на самом деле все до одного среднего рода, ну, вот, как манекены, с гладкими местами. Но одеты красиво, с иголочки. Только ходят и здороваются. «Здравствуйте. Проходите. Нет, Вы первый. Спасибо. Пожалуйста. До свиданья!»
Вася с испугом посмотрел на друга:
— Ты что, перегрелся?
— Да просто, вот, даже и не знаю, почему-то мысль в голову пришла. — Пётр с некоторой долей иронии стал вслух размышлять дальше. — Может, прогресс к этому и прикатит?.. А что? Вежливо, красиво, никаких страданий и неприятностей. По крайней мере, спи спокойно. И на машине катайся, куда хочешь.
— Куда ж тебя, среднеполого манекена, потянет покататься? И, главное, с кем? Ты меня, Петя, не пугай — смотри, руки аж как отсыхать стали! Глянь, аж побелели! А нам ещё по улицам посёлка виражи делать. Не говори больше так. Никогда!
— Да успокойся ты! Пошутить нельзя!
Василий снова завёл мотор, но не успокоился:
— Прогресс прикатит! Бабы и мужики, как болванчики — «Здравствуйте. До свидания»…. «Спи спокойно, дорогой товарищ!»… Господи Иисусе, я от такой жизни заранее отказываюсь!
…Подъезжая к торговой площади (уже ближе к сумеркам), Вася и Петя увидели напротив продуктового магазина толпу людей, окруживших кого-то. Явно что-то происходило. Вася и Петя переглянулись, остановились и вышли из машины. Пробрались сквозь толпу.
На площади стоял угрюмый, абсолютно голый и босой, щупленький мужик Тимофей (который — помните? — лечил своё ухо в медпункте), только в средней части туловища он был сикось-накось почему-то обмотан липучкой для мух. Как пулемётной лентой. И скорее всего, насильно. Видимо, при этом он как-то пытался защитить своё причинное место, потому что теперь его ладони были крепко прижаты к сокровищу всё той же липучкой, на которую уже успели налипнуть вездесущие мухи.
