— Ты прошла этот путь пешком?
— Да.
— Должно быть, ты очень любишь своего сына, — изумленно покачала головой Мариата.
— Да.
— Расскажи мне о нем. Он красив? Благороден? Может быть, он поэт? Носит ли он голубые одежды? Окрашена ли кожа на его лице в цвет индиго от покрывала? Ходит ли он по пустыне караванными тропами? Или, может быть, он воин, который потрясает мечом во время битвы и выкрикивает прославленное имя своего клинка?
Старуха прищелкнула языком и заявила:
— Молодые девицы все одинаковы: глупые мечтательницы и фантазерки. Да и мальчишки не лучше, пожалуй, и хуже, только и думают о войне и прочих глупостях. Сейчас я скажу тебе только, что он лежит при смерти. Если умрет, тебе не понадобится знать больше этого, а выживет, спросишь у него самого.
— Ты даже не скажешь, как его зовут? — Мариата была разочарована.
— Амастан.
— А полное имя?
— Много задаешь вопросов. — Рахма тяжело вздохнула.
— Ради этого человека я взялась пересечь пустыню. Должна же я знать о нем хоть что-нибудь.
Старуха довольно долго молчала, глядя куда-то вдаль сощуренными от яркого света глазами, потом все-таки сказала:
— Его зовут Амастан, сын Муссы.
— Так, значит, он сын Муссы, сына Ибы, аменокаля, верховного вождя всех племен Аира?
— Благодарение Богу, он не похож на своего отца.
— Так он сын аменокаля?
Старуха резко шлепнула своего верблюда по макушке и громко свистнула. Тот послушно остановился, опустился на колени, и она легко соскользнула на землю.
— Значит, он двоюродный брат Росси? — не отставала Мариата.
— Только не суди о моем Амастане по тому, что ты знаешь об этом трусе. Пока не родился мой мальчик, Мусса души в Росси не чаял. Стоило Росси потребовать что угодно — и он тут же получал свое: красивую безделушку, лучший кусок мяса, игрушечный деревянный меч. Но Амастан был первенец, наследник Муссы. Увидев сына, отец полюбил его до безумия, а Росси стал страшно ревновать. Когда мой мальчик рос, я постоянно обнаруживала у него синяки и царапины. Во время детских игр он никак не мог их получить. Однажды я увидела отчетливые отпечатки пальцев на горле Амастана, словно кто-то пытался его задушить. Он не сказал, что это дело рук Росси, но разве от матери что-нибудь скроется?
— Поэтому ты ушла от них?
Рахма плотно поджала губы.
— Теперь мы пойдем пешком, — сказала она.
— Пешком? — испуганно переспросила Мариата.
— Верблюды должны отдохнуть.
Старуха припала губами к бурдюку с водой и долго пила, потом передала его Мариате и обмотала платок вокруг лица так, как это делают мужчины. Она выпрямилась во весь рост и быстрым шагом тронулась дальше, ведя животное на поводу.
