— Я сожалею, что заговорила об этом в присутствии Фью. Раз ты не хочешь, не будем об этом говорить. — И она с преувеличенным аппетитом снова принялась за кекс.
— Но я как раз хочу! — с досадой заявила Фидо.
— В самом деле? Но за все эти годы ты ни разу об этом не упоминала. У меня создалось впечатление, что ты намеренно похоронила это в тайниках своей памяти.
Фидо пристально посмотрела на нее.
— Кажется, мы не очень понимаем друг друга. Что именно я похоронила?
— Дорогая, оставим этот разговор! — Хелен внезапно оттолкнула свою тарелку. — Поверь, я и не думала использовать это для усиления своей позиции.
У Фидо вдруг сильно заколотилось сердце.
— Только подумать, — сказала Хелен с блестящими от слез глазами, — когда мы сидели там, в конторе, я едва поверила собственным ушам, когда услышала, как ты защищаешь моего мужа. Мне больно подумать, что ты, такая независимая и бесстрашная, станешь винить себя в этом инциденте.
У Фидо от волнения пересохло в горле.
— Дорогая моя, — тихо сказала она и положила руку поверх руки Хелен, лежащей на скатерти. — Давай уточним: о каком инциденте мы говорим?
— О том самом, о котором трудно говорить.
Горло Фидо свела судорога, перед глазами поплыли круги. Чайная вдруг показалась многолюдной, хотя в ней всего несколько посетителей.
— Это имеет отношение к Гарри?
Голубые глаза гневно вспыхивают.
— Ты же не станешь утверждать, что ничего не помнишь?
— Скажи мне, что именно ты имеешь в виду! — потребовала Фидо, теряя терпение.
— Может, лучше отложить этот разговор, пока мы не окажемся наедине? — поспешно предложила Хелен, видя лицо Фидо. — Ну хорошо. Если ты действительно не помнишь… Вернись мысленно к той осени, когда Гарри выгнал тебя из дома.
Фидо закусила губы от этого словца «выгнал».
— Я говорю о той ночи, когда ты проснулась рядом со мной, а он стоял у кровати.
— Ты про Гарри? — Фидо напрягла память. — Да, он действительно иногда заходил в мою спальню… когда ты спала со мной.
— Правильно, и тебе это очень не нравилось. Но в ту самую ночь…
— Я помню, что проснулась и увидела у дверей белую фигуру, — кивнув, сказала она, и Хелен сжала ей руку. — Ты еще сказала мне, что это был Гарри в ночной рубашке.
— Разумеется, он; кто же еще?
— Я только это и видела — фигуру в белом. Вечером у меня был сильный приступ астмы, и я приняла лекарство.
— Но это все объясняет! — воскликнула Хелен. — Ты находилась под действием лауданума.
— Что объясняет?
— Почему ты забыла.
