— У нас это понимается не так широко, как за Атлантикой, — американцы считают жестоким обращением все, что делает жену несчастной, — ответил Фью со своим мрачным юмором. — Но судья Уайлд обычно расширяет это понятие и включает в него любое поведение, ставшее причиной болезни жены.
— Миссис Кодрингтон отличается завидным здоровьем, — холодно заметила Фидо.
По дороге домой в кебе в душе Фидо боролись гнев и милосердие, наконец верх одержал гнев. Она откашлялась.
— Могу я спросить, кто такой лейтенант Милдмей?
Хелен сидела, забившись в самый угол.
— Еще один «друг семьи»?
— Если угодно, — еле слышно прошептала Хелен.
— Мне не угодно. — Фидо дрожала от негодования. — Мне ничего из этого не угодно! Мне кажется, мы слишком далеко ушли от правды и нас несет в открытое море лжи.
— Наверное, ты сердишься, потому что я не рассказала тебе про Милдмея.
— Сержусь?! — Голос Фидо сорвался.
На крыше со стуком открылся люк.
— У вас там все в порядке, леди?
— Да, конечно, — пробурчала она.
— Ну, тогда ладно. — Выждав некоторое время, возница захлопнул дверцу люка.
Фидо овладела своим голосом.
— А какова, позволь мне спросить, цель этой твоей игры в дружбу? Я предлагаю тебе свою поддержку, предлагаю тебе… все, что у меня есть, всю себя! А ты лжешь мне на каждом шагу, так что я и слова не могу сказать в твою защиту!
— О, Фидо! — устало отозвалась Хелен. — По-твоему, все так просто?
— А разве нет? Откройся мне, расскажи мне все, дай мне возможность помочь тебе.
Хелен подняла к ней измученное лицо.
— И у твоей любви есть пределы.
— Ты снова обманула меня! — еле сдерживая гнев, прошипела Фидо.
— Когда я случайно увидела тебя на Фаррингдон-стрит… что я должна была тебе поведать? — Хелен беспомощно посмотрела на нее своими большими глазами. — Что с тех пор, как мы виделись в последний раз, несчастная жизнь с мужем изменила меня до такой степени, что ты ужаснешься? Что не одному, а двоим мужчинам удалось внушить мне ложные надежды, заставить довериться им всем сердцем и соблазнить на всю эту… грязь?
Фидо не знала, что и сказать.
— Ты — человек чистый и порядочный, и даже не представляешь, как можно оказаться в таком отчаянно сложном и запутанном положении. — С горестным видом Хелен склонила голову, подпирая ее рукой. — Если бы я призналась тебе во всем там, на Фаррингдон-стрит, ты бы первая бросила в меня камень!
Фидо замигала, кажется, в глаз попала соринка, но это слезы.
— Хелен! — Она подвинулась и обняла подругу за плечи. — Я не собираюсь читать тебе проповедь или разыгрывать оскорбленное самолюбие. Я хочу одного: быть с тобой рядом и поддержать тебя в этот ужасный период твоей жизни. Как можно скорее направить тебя в другую сторону — вот почему я хочу, чтобы ты признала себя виновной. — Хелен закипает, но еще сдерживается. — Почему бы тебе не прекратить поиски спасительных лазеек, не прибегать ко всяким недостойным уловкам, а честно и откровенно признаться в своих ошибках и на коленях умолять Гарри, чтобы он позволил тебе видеться с девочками?
