Воспоминания о доме разбудили в юноше противоречивые чувства. Это не укрылось от Сестры. Кедрин стосковался по матери — но какую боль она испытает, увидев его слепым? Уинетт снова положила руки ему на лицо, но безуспешно. Видя, что это лишь повергает Кедрина в отчаяние, она оставила свои попытки.
— Я слишком сильно надеялся, — произнес он угрюмо. — А может быть — на слишком многое.
— Нет, — возразила Уинетт, — все правильно. Не теряй надежды. Просто ты должен быть терпеливым.
— По крайней мере, ты со мной. Хвала Госпоже.
Он улыбнулся. Пламя взметнулось выше, и Уинетт увидела, как он измучен.
— Конечно, — проговорила она, кутаясь в плащ. — Воздай Ей благодарность, ибо Она непременно вернет тебе зрение.
Кедрин кивнул. Он хотел было заговорить снова, но тут Уинетт его опередила.
— Ты что-то хотел сказать?
Он прикусил язык и замотал головой. Но эти невысказанные слова были связаны с чувствами к ней — и Уинетт это знала. Она глядела в лицо юноши, изо всех сил пытаясь казаться бесстрастной. Как тяжело дается ему это молчание — и как он боится говорить! Он хмурился, резкий свет костра подчеркнул морщинки, собравшиеся у него на лбу, и тени под скулами, и он словно стал старше. Темные волосы отливали медью. Уинетт поняла, что больше всего желает обнять его, ощутить прикосновение его рук… Она прикусила губу и поднялась.
— Прости, — пробормотала она, — мне надо тебя покинуть.
Укрывшись за повозкой, Уинетт прижала ладони к холодному металлу колеса и шепотом воззвала к Госпоже.
— Все в порядке?
Уинетт обернулась. Если бы даже она не узнала голос Тепшена, легкий акцент не дал бы ей ошибиться.
— Конечно, — она слабо улыбнулась. — Благодарю.
— Тебе нелегко.
Уинетт удивленно поглядела на Тепшена. С тех пор, как они покинули крепость, уроженец востока редко заговаривал с ней. Она знала, что он не разделяет ее веры в Госпожу и не признает ее обета. И все же в его голосе звучала искренняя забота.
— Нелегко, — согласилась Уинетт, — но Кедрину еще тяжелее.
— Ты тоже любишь его, — шепотом отозвался кьо.
— Да.
Она вздохнула. Отпираться было бесполезно.
Тепшен Лал улыбнулся, белоснежная полоска зубов сверкнула в темноте.
— Любовь — нелегкое бремя. И пока тебе тяжелее, чем ему. Ты решилась ехать с нами — это благородство. Благодарю тебя.
— Как ты заботишься о нем…
Уинетт поймала себя на том, что присутствие кьо вызывает у нее странное чувство. Благодаря особым тренировкам Сестры Эстревана воспринимали многое, что недоступно чувствам непосвященных. В этом невысоком худощавом воине жила великая сила. Он сдерживал ее — но лишь до поры. Это было похоже на затаенную ярость сидящего в клетке волка или зеленоглазой лесной кошки.
