Сергей кивнул, но сообразил, что в полной темноте, Лика этого не увидит, и согласно хмыкнул.
Лика долго ворочалась. Несмотря на бессонную прошлую ночь, спать совсем не хотелось.
— Сергей, ты спишь? — тихонечко, что б не разбудить, спросила она.
— Нет, не сплю, — так же тихо ответил он.
— Скажи, тебе страшно? Я имею в виду, то, что нас ждет впереди…
Сергей помолчал, обдумывая слова Лики.
— Страшно. Очень страшно. Но, знаешь, за всю нашу дорогу я боялся столько раз, сколько не боялся за всю свою жизнь. Я уже привык к страху. Он постоянно со мной, и я уже не представляю как без него жить. Если ты понимаешь, что я хочу сказать.
— Кажется понимаю. Боятся не стыдно. Стыдно испугаться и спрятаться.
Сергей вслушивался в тишину, постепенно осознавая, что как таковой тишины нет и в помине. Ночной дом жил своей собственной жизнью. Поскрипывали пересохшие половицы, в подполе шуршали лапками мыши в поисках вкусной еды. Сквозь запертые двери избы, доносился приглушенный стрекот сверчков, время от времени прерываемый протяжным волчьим воем — сторожа Волчьего Пастыря, сообщали, что они преданно несут стражу. И каждый раз, после этого доносилось фырканье испуганных коней, не доверяющих серым бестиям.
— А ты когда-нибудь кого-нибудь любил? — задала Лика вопрос, который Сергей меньше всего ожидал услышать.
— Поздно уже. Спать надо. Потом поговорим, — нарочито грубо отрезал он.
Лика не фыркнула, как обычно, не огрызнулась. Даже дыхания не было слышно. Затаилась как мышка. Сергей задремал, убаюканный ароматом сушеной мяты, пучками развешенной под потолком. Уже засыпая, ему показалось, что услышал тихий всхлип, но проверять так ли это сил уже не было. Веки налились свинцом, и он уснул крепким, без сновидений, сном.
Ратибор разбудил их на рассвете, когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта. Зевая и поеживаясь от утренней свежести, друзья выползли во двор.
— Путь вам не легкий предстоит, — сказал волхв. — И негоже отправляться не готовыми. Обучать вас ратным ухваткам некогда, да вы и сами их знаете. Но кое-какие хитрости я вам все же покажу.
Налетевший порыв ветра, красиво взметнул его седые кудри, и длинные, вислые усы. Всю торжественность момента испортил Яросвет, у которого некстати заурчал живот.
— Что, ить, даже не пожрем сперва? — смутившись спросил он.
— Сытое брюхо, к ученью глухо! — наставительно поднял палец Ратибор. — Жрать ты горазд, посмотрим, как ты со своей дубиной справишься.
