— У нас нет никаких обязательств перед ребенком, и теперь, когда война закончилась, его следует отослать к отцу, — ответил он наконец и добавил с точно рассчитанной жестокостью: — Маут-Хаус уже переполнен бездомными сиротами.
Черити покачала головой.
— Нет, Джонас, — сказала она спокойно, — маленький Даррелл и Конингтон-Сент-Джон неразрывно связаны. Можно было превратить в руины особняк, но здесь все равно его родина, его земля по праву рождения. И когда-нибудь отец приедет к нему.
— Ну приедет, и что? — с усмешкой парировал Джонас. — Земли Даррелла Конингтона уже уменьшились, а ему придется продавать еще. И что останется от наследства, о котором ты тут болтаешь, к тому времени, когда мальчишка станет взрослым?
Черити неотрывно глядела на Джонаса, и холодный ужас овладевал ею по мере того, как она постигала масштабы его безжалостных намерений.
— Так вот какова правда, — сказала она с горечью. — Ты принес столько зла Дарреллу, но твоя жажда мести все еще не удовлетворена, и теперь ты хочешь воспользоваться состоянием своего дяди, — чтобы довести до конца черное дело, начатое по твоему приказу солдатами четыре года назад.
А он продолжал насмехаться над ней:
— Золото, кузина, может оказаться оружием пострашнее стали. Я богатый человек и буду еще богаче. Я уничтожу Даррелла Конингтона, как и поклялся, когда он унизил меня и выставил на посмешище перед всей деревней. Я буду учить его, он узнает, что значит потерять уважение и вылететь из седла, он поймет, каково это — быть существом, с которым никто не считается.
— Кузен, ты кукарекаешь громче петуха! — презрительно пресекла его Черити. — Ты кое-что проглядел: здесь все любят и уважают Конингтонов. Ты можешь скупить все земли Даррелла до последнего акра, выгнать его из деревни, из Девона, вообще из Англии, но тебе никогда не стать сквайром Конингтон-Сент-Джона. Это место сможет занять только Даррелл или его сын.
— Неужели ты думаешь, что я рвусь приобрести уважение этих бедных обманутых глупцов? — высокомерно поднял брови Джонас. — Я знаю, как ко мне относятся в этой деревне, знаю, как они кудахчут над этим плаксивым заморышем, когда ты таскаешь его из дома в дом. И еще называют его маленьким господином! Что ж, госпожа Наглость, придет день, когда все вы поймете, что такое настоящий господин. Я наставлю здешних жителей на путь истинный даже вопреки их воле.
— Будь честен, Джонас, имей мужество признаться в собственной подлости! — резко сказала Черити. — Может так случиться, что ты преуспеешь в своих угрозах, но ведь ты это делаешь только из-за собственной зависти и алчности. А спасение наших душ здесь ни при чем. Такой яд, как у тебя, не от Бога, а от дьявола.
