— Вероятно, он станет сговорчивей, если Джонас будет меньше обращать внимания на поучения своей плимутской родни, — сухо заметил Даррелл. — Разве преданный королю дворянин, каким скорее всего является отец девушки, захочет выбрать в мужья для своей дочери остриженного, распевающего псалмы пуританина? Твоему дяде, Черити, нужен добрый совет — для начала обуздать этого глупца.
— А если дядя вовсе не считает это глупостью? — резонно возразила Черити. — Два достойных купца имеют толстые кошельки, а другого наследника нет. О, чума забери этого Джонаса и его дядюшку в придачу! Пойдем потанцуем!
Был холодный пасмурный день ближе к середине января. Резкий северо-восточный ветер обдувал землю под низко нависшими серыми, набухшими снегом тучами. В Маут-Хаус вся семья сгрудилась возле большого камина в просторном холле с дубовыми панелями и полом из каменных плиток. Этот зал считался парадным — неуютное помещение, отделенное от главного входа только массивными дверями резного дерева и с лестницей, ведущей наверх, в дальнем конце. В комнате свистели сквозняки, хотя все окна расположены были выше человеческого роста, а за каминной решеткой пылали яростным пламенем огромные поленья. Черити незаметно подоткнула юбки вокруг застывших лодыжек, подумав, что всем им было бы намного приятней в гостиной, где безраздельно властвовала ее тетка. Но Джонатан Шенфилд не любил перемен и предпочитал находиться, подобно своим предкам в более суровые времена, в самой большой и самой внушительной комнате дома.
Он сидел сейчас в просторном кресле с высокой спинкой, на маленьком столике были зажжены свечи, чтобы он мог читать вслух своей семье проповеди из книги, покоившейся у него на коленях. Миссис Шенфилд и три девочки усердно работали спицами, но Джонас сидел праздно, вытянув ноги к огню и наморщив лоб. Он казался угрюмым и злым, и мать то и дело бросала в его сторону озабоченные взгляды. Она боялась, что его мрачный вид вызван проповедью, которую читал отец, так как это было сочинение известного англиканского богослова, а Джонас теперь не делал секрета из своих пуританских верований. Это еще не привело к открытому разрыву с отцом, но между ними то и дело возникали перебранки, и сейчас она опасалась очередного взрыва.
Однако миссис Шенфилд не знала, что мысли ее сына блуждают далеко от проповеди, из которой он не слышал почти ни слова. Джонас действительно был чрезвычайно обеспокоен и взволнован, так как в нем бурлило множество противоречивых и сильных эмоций.
