Семейство дяди исполнило ритуал приветствия и отошло в сторону, а Черити осталась напротив Конингтонов. Она присела в глубоком реверансе, но Даррелл, наклонившись, взял ее за руки и заставил подняться. Она быстро взглянула в его лицо и увидела, что он улыбается ей с прежней любовью.
— Как дела, малышка? — поддразнивая, спросил он. Даррелл часто называл ее так, и одно то, что она вновь услышала эти слова, заставило ее сердце подпрыгнуть от счастья. — Ты сегодня много серьезней, чем в прежние времена. Мадам, — добавил он, обращаясь к своей жене, — позвольте представить вам Черити Шенфилд, о которой я много рассказывал. Страшно озорной ребенок, но мы научились ладить с ней.
Элисон Конингтон робко улыбнулась Черити — маленькая стройная девушка, необыкновенно хорошенькая, с нежным детским личиком и темно-серыми глазами. Волосы у нее были бледно-золотые, почти серебристые, и в своем светлом блестящем атласном платье, с ниткой жемчуга вокруг шеи, она показалась Черити воздушной феей из сказки. Элисон заметно нервничала, в руках крепко зажат сложенный веер, глаза опущены, и только время от времени быстрый взгляд на мужа, как бы за поддержкой. Черити, младше ее по возрасту и вообще чуждая робости, ощутила внезапный приступ сочувствия, окрашенного, правда, некоторым раздражением. Это и стало основой ее отношения к Элисон во все время их знакомства.
А Даррелл лукаво рассматривал Черити.
— Клянусь честью, дитя, ты очень подросла! — заметил он. — Скоро я уже не смогу больше называть тебя малышкой.
Черити засмеялась, она не переживала по поводу своего роста, который, как неустанно повторяла ей тетя, был в высшей степени неприличен для женщины.
— Джонас говорит, что сорняки всегда всех перерастают.
— Джонас, похоже, мало изменился, — сухо заметил Даррелл. — Пора бы ему научиться хорошим манерам.
— О, он просто завидует, вот и все, — беспечно бросила Черити. — Ему так нравится быть повыше, и он злится, что мне до него совсем немножко. Боится, что скоро я перерасту его.
Даррелл рассмеялся, но приближение новых гостей помешало ему ответить. Леди Конингтон кивком подозвала Черити и усадила ее на низкую скамеечку у своего кресла, а стоявшая неподалеку Элизабет нахмурилась, увидев, что девочку так выделяют. Именно это ее больше всего бесило в Черити — то, что она столь любима всем семейством Конингтон. Это было унизительно для ее собственных детей, в особенности для сына, которым она неимоверно гордилась, — и, следовательно, непростительно для Черити. Элизабет огляделась вокруг, разыскивая глазами Джонаса, и увидела, что он стоит в полном одиночестве, прислонившись к стене, у окна-бойницы и пристально, тяжелым взглядом смотрит на Даррелла Конингтона. Досада Элизабет возросла, так как столь ясно выраженная враждебность, которую Джонас всегда испытывал к сыну сквайра, могла немало повредить ему в глазах общества.
