Баженов мечтал пригласить опытных преподавателей, которые будут обучать «при недреманном его и ежедневном, с утра и до вечера, наблюдении».
Баженов намеревался открыть также курсы при наличии хотя бы тридцати учеников, назначив плату от 150 рублей в год. Помня об учениках, которые не в состоянии вносить плату, он объявляет: «Бедных неимущих родителей дети могут приходить к нему обучаться без всякой платы». У него нет «корыстолюбивых или иных каких видов».
Повидимому, власти не особенно спешили с выдачей разрешения на открытие школы опальному архитектору, масону, которого неизвестно почему не убрали в крепость вместе с его друзьями Новиковым, Гамалеей, Невзоровым…
Школу открыть не удалось. Баженов с неменьшей энергией начинает хлопотать об учреждении в Москве публичной художественной галлереи. Приблизить искусство к широким кругам общества — такова была цель Баженова, когда он обратился со следующим ходатайством: «Ежели кто из патриотической любви к распространению художеств, а особливо натурального класса, который оживляет всякое художество, желает учинить ему пособие в постройке галлереи и в наполнении ее художественными произведениями, в каковой досель сия столица имеет еще недостаток, то он таковое предложение примет с величайшею готовностью и приложит все свое старание к удовлетворению такого похвального и любовь к обществу знаменующего предначинания».
Но дворянско-купеческое общество конца XVIII века осталось равнодушным к этому благородному призыву.
Незаметно к Баженову подкрадывалась старость — одинокая, без друзей, в холоде преждевременного забвения.
В конце 1792 года Павел, благодарный Баженову за предупреждение о возможном обыске в связи с масонскими делами, вызвал его в Гатчину и назначил «архитектором малого двора». Гатчина ничего не дала Баженову.
У Павла не было средств для осуществления планов строительства дворцов.
Обстановка гатчинской и павловской резиденций не располагала к творческой работе. Но Гатчина и Павловск способствовали странному сближению мечтательного художника-архитектора с маленьким гатчинским капралом, жаждавшим власти для расправы с врагами и отмщения обществу за долгие годы унижения.
Жизнь в гатчинском дворце, окруженном болотами, была не только суровая, но и мрачная. Казалось, что это не дворец цесаревича, а захудалая прусская кордегардия. Заставы, шлагбаумы, воинские казармы окружали дворец. То же было и в Павловске, соседнем с Гатчиной дворце, входившем в состав «малого двора».
