Я и сама прожила свою короткую жизнь в постоянной войне: родилась во время смертельной борьбы с Карстеном, мои родители служили на границе, откуда исходила величайшая угроза, мои братья отправились сражаться ещё до того, как на их подбородках пробился слабый первый пушок. Я вынуждена была привыкать к борьбе в самых разных проявлениях. С тех пор, как мы бежали в Эскор, вызвав этим ярость колдуний, борьба вообще стала для нас привычным делом, а руки словно срослись с оружием. Мы с детства носили щиты, и снимать их никогда не разрешалось.
Поэтому набег не стал для меня такой уж неожиданностью. Будь у меня прежняя Сила, я обвела бы племя защитным кругом, прежде чем убежать. Я взяла бы с собой Вахаи, если бы она согласилась, и я с сожалением вспоминала об Аусу. Но среди других членов племени не было никого, кому я была бы обязана, кого я должна была бы защитить.
Извивавшаяся тропа неожиданно вывела меня к более широкой дороге, пересекавшей мою под углом. Я подумала, что под снегом лежит дорога, ведущая к мысу, и свернула на неё. Вапсалы, в случае победы в сражении, могут искать меня с собаками. Поскольку я оказалась плохой пророчицей, меня могли бы преследовать из мести, но никак не для того, чтобы вернуть меня к себе. Но даже если собаки приведут их сюда, осмелятся ли они последовать за мной в сторону запретных руин.
Буря усилилась. Ветер не давал идти, пелена снега закрывала всё вокруг. Нужно было скорее отыскать какой-нибудь кров, иначе я упаду и буду занесена снегом. Скверный конец!
По обе стороны дороги тянулся кустарник с какими-то тёмными пятнами между ними. Подойдя поближе, я обнаружила, что это кучи камней — остатки каких-то построек. В одной из таких куч нашлась впадина, и я вползла в неё. Она оказалась чем-то вроде пещеры, образованной несколькими упавшими стенами. Здесь я почувствовала себя в относительной безопасности, и снежный занавес скрыл меня там.
Время и ветер нанесли в пещеру множество сухих листьев. Я вырыла себе в них гнездо и набросала на себя для тепла листьев сверху. Затем я развязала свёрток с травами Утты, сжевала горсть сухих листьев и заставила сознание уснуть.
Это не был настоящий сон, я не решилась бы на него в таких обстоятельствах, но всё же он был сродни ему. В таком состоянии я почти не ощущала холода, что было само по себе достижением, поскольку такой холод мог вызвать сон без пробуждения.
Я сознавала, что лежу в темноте, но это не имело значения, я будто бы вся собралась в крошечную частицу, предоставив телу спокойно дожидаться конца урагана.
