...А вот и собаки, поскуливая, потянулись за снеговозом. Видимо, придонные ранние пташки начинали ковырять снег и лед с самого восхода.
Я сам не заметил, как, невзирая на бодрящую пастилку, пригрелся и задремал. В голове роились странные образы, которые будило задание; ради них, этих образов, я, собственно, и отказался от визита на курорт. Купил меня шеф.
Возле палатки нарочито громко затопали ноги, и кто-то гнусаво закхекал.
Я прислушался.
Плотнее накрыл Мариту, и, наскоро сунув ноги в унты, набросил на плечи свою меховую доху. Вышел. Ох, бодрило! Закрыв лицо ладонями, обратился к гостю:
- Говори быстрее!
Шиха помялся и невнятно принялся излагать какую-то драматическую историю.
- Короче! - оборвал я его.
- Продай удаси, - выпалил шиха, прекратив жаловаться на своих шестерых жен и одиннадцать детей, и протянул сложенные чашечкой нижние конечности. Я оторопел. Удача - таки да, но как ею торговать? Благословить? Плюнуть ему на лапы?
- Че?
- Удаси продай, осень надо, - шиха затряс усами над верхней парой челюстей.
- Ты серьезно?
- Да-сь. Проси сто надо. Сыха не подведет.
- Ладно, - растеряно сказал я, решив, что лучше уж продать, чем прослыть скупердяем, да еще и обморозиться. - Продаю тебе кусок своей удачи. В оплату принесешь третье, что найдешь на своем участке.
Бескрайние Коридоры, я тут свихнусь.
Шиха степенно поклонился, чуть ли не поцеловав снег у моих ног, потом побрел на свой участок. Потом обернулся:
- Твоя соседа спит в снеге. Нехолосо, коза тонкая, смерзнет. Смотри.
Я машинально повернулся. Джек, будь он неладен, носом вниз валялся около своей палатки без шубы, только в свитере и меховых штанах. Я сделал было к нему резкое движение, но потом, просвистев сквозь зубы "ну уж дудки", рывком вернулся в палатку.
Тепло оглушило.
Марита чмокнула, приоткрыла глаза, осмотрела меня, по-уставному быстро одевавшегося, и, решив, что сие действо может завершиться и без ее участия, перевернулась на другой бок. Я же натянул все, вплоть до маски и шапки, и только после этого бодрой рысцой припустил к палатке Джека.
На первый взгляд, висок парня был проломлен. На снегу вокруг раны красиво светился алый лед. "Наповал", - успел я подумать, и тут паршивец тихонько застонал.
Я сунулся в его палатку - она была раскрыта и выстыла. Сокровища закономерно пропали вместе с полотенцем, на котором я их вчера разложил. Пропали водка, спальник, нагреватель, термос, отбойный компрессорный молоток - все.
