По местным меркам, парню пришел конец. Побираться на подсобных работах в фактории до ближайшего транспорта, и молиться своим богам, чтобы там было свободное место его категории билета.
- Ну, давай, потащили его к нам, - бодро сказала Марита над моим ухом. Тоже полностью одетая, и в маске.
- Тут не принято, - возразил я. - Не стоит вмешиваться.
- Да хрен с ним, принято, не принято, - Марита стянула перчатку и начала ощупывать шею Джека. - Сам видишь, тут везде театр. Греза - это можно и как Бред перевести. Планета Бреда.
Подлетел наблюдательный модуль Смотрителей.
- Пострадавший может быть доставлен в общественный госпиталь.
- Я позабочусь о нем, - сказал я, ощущая себя распоследним лохом. Если я что-то и любил, кроме Мариты, - так это одиночество, и еще - когда мне не мешали работать.
- На каком основании?
- На основании расового братства, - обреченно выговорил я один из самых дурацких и самых безотказных "паролей" космоса.
Модуль, удовлетворившись этой нехитрой мантрой, покинул нас.
- Идиот, - пробурчал я вслед модулю, - вот освежую парня и пожарю... братство, чтоб его... Марита, подожди!
Марита тем временем, взвалив немаленького молодчика на плечо, не слишком летящей, но уверенной походкой шла к моей палатке. Я хмыкнул, догнал; но суетиться и пытаться отнять ношу, не стал. В спорте "перетягивание пострадавшего" я заранее уступал первое место.
Палатка вмиг стала лазаретом. Марита, ничтоже сумняшеся, применила имеющиеся в нашем распоряжении спецсредства. Однако меня интересовало другое: ощупав парня, я решил, что он остыл не так сильно, как мог бы. А потому, когда он слегка пришел в себя, а бледность, изысканно покрывавшая его щеки, начала подозрительно быстро сменятся насыщенным свекольным румянцем, велел:
- Рассказывай!
Джек радостно, чуть ли не выпустив слюни, пролепетал:
- Я успел!
- Слава Широкому Коридору, - проворчал я, - Ура. Так что случилось? Что именно ты успел?
Прежде, чем впасть во вкусное, насыщенное бредовыми образами простудное беспамятство, Джек поведал следующее.
Золотишко и камешки, разложенные на полотенце, жгли ему руки. Когда я ушел, он собрался, залил топливо и поскакал на своих двоих в факторию. Ну чего не сделаешь в состоянии крайнего переутомления с двухсот граммов отличной водки? Дорога накатана, освещена. Прискакал, погасил долги, потому что так следовало поступить по местным финансовым правилам; а основную сумму мгновенно перевел во Внешние миры - болящей маме, ради которой он сюда и прибыл.
