Ричард Длинные Руки — принц короны | страница 56



Я перекрестился и ответил благочестиво:

— Ваше преосвященство, я сам стараюсь забыть побыстрее. Нехорошо смаковать сцены убийства, хоть и весьма приятно. А я, как победившая сторона, как бы бахвалюсь подвигом, а это для христианина неприемлемо, хоть и очень хочется.

Он вздохнул, перекрестил меня.

— Твоими устами глаголет сам Господь, а я, увы, грешен, поддаюсь мирским соблазнам. Ваше высочество…

— Ваше преосвященство.

Я с некоторой неловкостью шагнул в распахнутые двери, оставив его на крыльце. Конечно, похвастаться я бы еще как, умею и люблю, но пришлось бы признаваться или что-то врать насчет плаща Каина, что, во-первых, пришелся мне по плечам, пусть и тесноват, а во-вторых, что это олицетворение Зла оставил себе, а еще подумываю, как бы выцыганить и дубинку Тертуллиана. Пусть сейчас вроде бы и без особой надобности, но я человек хоть и не скупой, но осторожный и запасливый.

Глава 12

Полдня я разбирал дела, встречался с главами местных гильдий, издал манифест о вольностях, вызвавший неудовольствие епископа Геллерия, в котором я провозгласил, что мы не заставляем отрекаться от апостольской церкви, просто позволяем священникам римской ветви проводить обряды по своим канонам. Кто желает приобщиться — милости просим, кто не желает — вольному воля.

Следующим манифестом даровал вольности городам и весям, заодно разрешил в них самоуправление. Мои лорды ворчали и хмурились, но я заверил, что это ударит гораздо сильнее по Мунтвигу, который все держал в железном кулаке, не давая вспискнуть ни торговле, ни ремесленничеству.

— А что мною дадено, — сказал я наставительно, — то и взад можно забрать, когда придет удобное для нас время.

Их лица посветлели, хорошие наивные люди, уже и немолодые вроде, а доверчивые, как дети. Ну, все верно, сюзерену нужно доверять, иначе что за жизнь? Я в свою очередь защищаю их и вознаграждаю, но это не значит, что буду вести ту политику, которая соответствует их пониманию.

Геллерий, все еще недовольный, явился без приглашения, донельзя рассерженный, глаза мечут молнии.

— Ваше преосвященство? — сказал я. — Всегда рад вас видеть. Садитесь вот сюда, здесь самое мягкое сиденье.

Он отрезал сухо:

— Я ненадолго. Ваше высочество, а как вы планируете дать доступ в Сакрант римской церкви, если не собирались передавать ей здания, принадлежащие апостольской?

— Ваше преосвященство, — ответил я, — певца можно убить чем угодно, а вот мелодию только другой мелодией… Мы имеем дело не с людьми, а с верой, как вы догадываетесь. Говорят же, что коня можно силой привести к ручью, но нельзя силой заставить его пить.