— А почему меня должно это тревожить?
— Но.., последствия будут ужасны. Однако Хоукмун продолжал поливать пирамиду огнем, и Калан скорчился внутри, не переставая вопить.
— Как вы сумели внушить этим несчастным, будто они пребывают в потустороннем мире? Каким способом вы удерживаете их в вечной ночи?
— А вы как думаете? — простонал Калан. — Просто я свел их дни к доле секунды, и потому они не в силах заметить свет солнца. Да, для них я ускорил течение дня и замедлил ход времени ночи.
— А что это за барьер, который преграждает им путь к замку Брасс и к городу?
— Это тоже очень просто, ха–ха, каждый раз, когда они приближались к крепостным стенам, я возвращал их назад на несколько минут, чтобы они никогда туда не попали. Это примитивное устройство… Но повторяю вам, Хоукмун, моя машина устроена куда тоньше. Она боится столь грубого обращения. Еще немного, и она вырвется из–под моего контроля и всех нас уничтожит.
— Мне это безразлично, если только она уничтожит и вас вместе с нами. Как вы жестоки, Хоукмун!
Услышав подобный упрек из уст Калана, Хоукмун разразился смехом. Ведь это был тот самый колдун, который вставил ему в череп черный кристалл, который помог Тарагорму разрушить замечательную машину призрачного народа, защитившую замок Брасс, самого выдающегося из всех ученых колдунов, чей злой гений позволил Империи Мрака распространить свое могущество на весь мир… А теперь этот Калан обвинял его, Хоукмуна, в жестокости!
И алый огонь продолжал жечь пирамиду.
— Вы уничтожаете мою машину! — вопил Калан. — Если мне придется сейчас исчезнуть, то я не вернусь до тех пор, пока не починю ее, а значит, не смогу освободить ваших друзей.
— Уверен, мы обойдемся и без вашей помощи, карлик, — граф Брасс разразился хохотом. — Но благодарю вас за заботу! Вы рассчитывали обмануть нас, а теперь поплатитесь за это.
— Я сказал вам правду! Хоукмун приведет вас к гибели.
— Возможно, но это будет благородная смерть… И повинен в ней будет отнюдь не Хоукмун.
Лицо Калана исказилось. Его заливал пот, по мере того как пирамида раскалялась все сильней.
— Отлично, я исчезаю, но отомщу вам всем, будь вы мертвые или живые. А теперь я вернусь в…
— В Лондру? — воскликнул Хоукмун. — Так вы скрываетесь в Лондре?
Калан злобно рассмеялся.
— Конечно, в Лондре, но не в той Лондре, которую вы знаете. Прощайте, ненавистный Хоукмун!
И пирамида стала меркнуть, а затем исчезла, оставив пятерых людей на побережье. Они долго молчали, ибо им больше нечего было сказать.
