Рондхейм кивнул.
— Говоря тебе мерзостности намеренного расточительства: Отвергни их слова, презри их волнение и заботу; и в конце концов сможешь повеситься или утонуть! — Он помолчал, чтобы усилить впечатление. — «Двадцать и один» Сэмюэля Джонсона.
Маркс подтверждая кивнул:
— Совершенно верно!
Следующим встал Ф. Джеймс Келли.
— Попробуйте закончить и назвать автора. «Мне сны дарят отраду, мечта меня влечет…»
Рондхейм не пропустил ни такта:
К пленительному взгляду,
В эфирный хоровод,
Где вечно льет прохладу
Плеск италийских вод.
[22]— «Той, что в раю», написано Эдгаром Алланом По.
— Поздравляю, Оскар. — На Келли это явно произвело впечатление. — Первый класс!
Рондхейм осмотрел собравшихся; на его лице появилась улыбка, когда он увидел фигуру в последнем ряду.
— Хотите попытать счастья, майор Питт?
Питт серьезно посмотрел на Рондхейма.
— Я могу привести только три слова.
— Я принимаю вызов, — уверенно сказал Рондхейм. — Пожалуйста, прошу.
— Господь с тобой… — медленно произнес Питт, словно не веря в то, что может быть продолжение.
Рондхейм рассмеялся.
— Элементарно, майор. Вы любезно позволили мне процитировать мое любимое стихотворение. — Рондхейм не скрывал презрения: это почувствовали все присутствующие.
«Господь с тобой, моряк седой,
Дрожишь ты, как в мороз!
Как смотришь ты?» — «Моей стрелой
Убит был Альбатрос.
Вот солнце справа из волны
Восходит в вышину
Во мгле, и с левой стороны
Уходит в глубину.
И добрый южный ветер мчит,
Но умер Альбатрос,
Он не летит играть иль есть
На корабельный нос.
Я дело адское свершил,
То было дело зла.
Я слышал: „Птицу ты убил,
Что ветер принесла“».
[23]Неожиданно Рондхейм умолк и с любопытством посмотрел на Питта.
— Нет необходимости продолжать. Всем присутствующим ясно, что вы попросили меня процитировать «Поэму о старом моряке» Сэмюэля Тейлора Кольриджа.
Питту неожиданно стало легче дышать. Свет в конце туннеля разгорался ярче. Теперь Питт знал то, чего не знал раньше. Еще не конец, но дело становится понятнее. Теперь он радовался, что выстрелил вслепую. Он получил неожиданный ответ. И загадка предсмертных слов Ханневелла больше никогда не будет тревожить его сны.
На его губах появилась довольная улыбка.
— Спасибо, мистер Рондхейм. У вас отличная память.
Что-то в тоне Питта встревожило Рондхейма.
— Спасибо за доставленное удовольствие.
Ему не понравилась улыбка Питта, совсем не понравилась.
