В серебряном ящичке внесли сигары и предложили выбрать всем, кроме Питта. Его словно не замечали. После ритуала прикуривания: каждый подносил кончик сигары к огню свечи, разогревая табак до нужной температуры, — слуги начали разносить бренди, желто-коричневый напиток в экзотических бокалах. И опять Питт остался с пустыми руками.
Кроме себя и Рондхейма Питт насчитал тридцать два человека; они собрались у гигантского камина в глубине комнаты с трофеями. Любопытна была реакция гостей на присутствие Питта. Его вообще не замечали.
На краткий миг он вообразил себя бесплотным призраком, который только что прошел сквозь стену и ждет начала спиритического сеанса, дабы обнаружить свое присутствие. Так ему казалось. Он мог рисовать себе самые странные картины, но в тупом, круглом оружейном стволе, прижатом к его спине, ничего воображаемого не было.
Питт не стал смотреть, в чьей руке пистолет.
Особой разницы не было. Его сомнения развеял Рондхейм.
— Кирсти, — произнес он, глядя мимо Питта. — Ты рано. Я ждал тебя только через двадцать минут.
Фон Хуммель достал носовой платок, вытер лоб — пот смочил украшенную анаграммой ткань — и спросил:
— Позаботились ли о девушке, с которой он пришел?
— Мисс Ройял устроили очень удобно, — ответила Кирсти, глядя сквозь Питта. Что-то в ее тоне вызвало у него сомнение.
Рондхейм подошел и с видом заботливого отца забрал пистолет из руки Кирсти.
— Пистолет и красота несовместимы, — ворчливо произнес он. — Позволь мужчинам сторожить этого человека.
— А мне это по вкусу, — хрипло сказала она. — Я давно не держала в руках оружие.
— Не вижу причин откладывать дело, — сказал Джек Бойл. — У нас сложное расписание. Нужно немедленно продолжить.
— Время есть, — напряженно ответил Рондхейм.
Встал русский, невысокий коренастый мужчина с редеющими волосами, карими глазами, прихрамывающий, и посмотрел на Рондхейма.
— Мне кажется, вы должны нам кое-что объяснить, мистер Рондхейм. Почему с этим человеком, — он кивнул в сторону Питта, — обращаются как с преступником? Вы сказали мне и другим господам, что он газетчик и что разумнее будет не говорить чересчур свободно в его присутствии. Но вы четвертый или пятый раз за вечер называете его майором.
Рондхейм посмотрел на стоявшего перед ним человека, потом поставил стакан и нажал кнопку на телефоне.
— Прежде чем я отвечу на ваш вопрос, товарищ Тамарецов, предлагаю вам оглянуться.
Русский, которого Рондхейм назвал Тамарецовым, оглянулся.
