В коридоре послышался шум.
— Шатырбек! — шепнула Лейла и выскользнула за дверь.
Это и в самом деле был Шатырбек, которому, видимо, надоело ждать. Пошатываясь, он схватил Лейлу за платье.
— Почему так долго? Что она тебе сказала?
Лейла на мгновение растерялась, но тут же нашла в себе мужество и решила вести игру до конца.
— О, ага-джан! — взволнованно сказала она. — К ней сейчас подступиться нельзя.
— Почему? Ты что, знаешь ее?
— Да, знаю. Очень хорошо знаю. Она совсем недавно лишилась мужа — месяц назад его убили разбойники на Хивинской дороге. Боюсь, как бы с ума не сошла, бедняжка.
На лице Шатырбека отразилось неподдельное изумление.
— Что ты сказала? Разве она не девушка?!
— Какая там девушка, ага! У нее уже сын трехлетний!
— Вот как…
Шатырбек почмокал губами, словно пережевывая неожиданную неприятность. Глаза его остановились на высокой груди Лейлы. Он пьяно тряхнул головой и сказал, распаляясь:
— Ну и черт с ней! Пойдем, выпьем!
— Нет, ага-джан, — Лейла сделала шаг в сторону, обходя Шатырбека. — И вам тоже лучше лечь спать. Спокойной ночи!
Шатырбек, качнувшись, заступил ей дорогу.
— Куда торопишься? Нет, не уйдешь!..
Лейла ящерицей вывернулась из его трясущихся рук и скрылась за дверью.
Шатырбек побежал за ней, хватаясь за стены и бормоча проклятья.
Благополучно перевалив через Кемерли, Адна-сердар велел до наступления ночи сделать привал в широком лесистом ущелье, неподалеку от Куня-Кала. За исключением дозорных да нескольких человек, отправившихся на охоту за «языком», все джигиты расположились на отдых в тени деревьев. Утомленные трудным переходом люди спали. Только сердару не спалось, хоть он и устал не меньше других. Его одолевали беспокойные мысли.
Рядом, раскинув руки и широко раскрыв рот, храпел Илли-хан. Сердара злил его храп. Он несколько раз неприязненно взглянул на сына, наконец, раздраженно сел. Хотелось чаю. Но он сам строго-настрого запретил жечь в ущелье огонь — дым раньше времени мог выдать их неприятелю.
Сердар кинул под язык щепотку наса и долго сидел, поглядывая по сторонам. Потом сплюнул жгучую зеленую слюну, поднялся, накинул на одно плечо халат и, припадая на левую ногу, пошел по склону.
Под развесистым деревом, обняв саблю, как молодую жену, сладко спал дозорный. Адна-сердар разъярился и с силой пнул его ногой. Не успевший проснуться джигит кубарем покатился вниз и, вероятно, свалился бы на спящих воинов, не задержи его разлапистый куст крепкой, как железо, арчи
