— Платье новое надень на нее! — крикнул вдогонку Шатырбек. — Лохмотья ее выбрось к шайтану!
Выйдя в коридор, Лейла на секунду прислонилась к стене, закрыла глаза. Когда все это кончится? Раньше был Адна-сердар, теперь — Шатырбек… Чем они отличаются друг от друга? Ей хотелось бежать, куда глаза глядят, бежать из этой проклятой крепости. Но куда? У кого просить помощи?
Она отворила дверь, посмотрела ка лежащий на подоконнике узел с одеждой и долго стояла задумавшись. Потом, безучастная и равнодушная ко всему, взяла узел и направилась к Джерен.
Джерен все еще стояла у стены. Услыхав скрип двери, она подумала, что возвращается Шатырбек, и приготовилась к защите. Но когда в комнату вошла маленькая грустная женщина с узлом в руках, Джерен успокоилась, сообразив, что Шатырбек подослал к ней одну из своих жен для уговора. Она отвернулась к стене и ждала, подбирая слова пообиднее для ответа.
— Ты чего дрожишь? — спросила негромко Лейла. — Я не Шатырбек, не обижу.
Услыхав чистую, без акцента, туркменскую речь, Джерен проворно обернулась.
— Ты тоже туркменка?
Лейла мягко улыбнулась:
— А как же? Ты думала, что я кизылбашка?
— Да… А из какого аула?
— Из Хаджа-Говшана. А ты?
— И я тоже!
— А почему я не знаю тебя?
Джерен внимательно посмотрела на Лейлу и вдруг торопливо и сбивчиво стала рассказывать о себе: о бедности в родном доме, о неожиданном сватовстве и столь же неожиданном счастье, о своем Бегенче, о похищении кизылбашами.
Лейла с горьким чувством слушала рассказ Джерен, которую в первую же брачную ночь насильно оторвали от любимого. Ведь самой ей не довелось испытать любви, только тернии ее испытала она. Неужели такая же унизительная участь ожидает теперь и эту туркменочку с доверчивыми глазами?..
— Меня послал к тебе Шатырбек, — сказала Лейла. — Он хочет взять твое сердце, дав тебе взамен вот это шелковое платье! — Она швырнула узел на пол.
Гневный огонь блеснул в глазах Джерен, печальное лицо ее потемнело.
— Пусть это платье станет ему саваном! — непримиримо воскликнула она. — Лучше быть скормленной собаке, чем купить жизнь ценой позора!
Лейла знала Бегенча. Она несколько раз наблюдала за ним украдкой, из-под ресниц, когда ходила за водой. Что можно еще желать в мире, имея такого любимого?
— Ты права, Джерен-джан, — согласилась Лейла. — Я дни и ночи плачу над своей участью, только не поможешь горю слезами. Я ведь не старше тебя, а чувствую себя уже старухой. Все внутри перегорело, нет души, нет сердца — одно только пустое тело двигается по земле. Будь я раньше такая, как сейчас, я предпочла бы смерть постылым объятиям сердара. Говорят, трусливое сердце губит человека. Не отдавай, подруга, сердце свое страху!
