По возвращении в Краков в начале сентября я повидался с матерью — второй раз за два года. Встреча состоялась за городом, на территории больницы Прондницкого, в большом саду или парке. Мы сидели рядом на скамейке. Я никого вокруг не видел, хотя наверняка мимо проходили медсестры и пациенты. Погода стояла хорошая, слишком хорошая, чтобы это могло продолжаться долго. В удивительно прозрачном воздухе даль просматривалась в мельчайших деталях. И плавали паутинки — начиналось бабье лето.
Я был в простеньком голубом свитерке с закатанными рукавами. Мать — в темном платье с белым воротничком. Выглядела по-прежнему молодо.
— Ты возмужал, — сказала она с удивлением.
Мне так не казалось: ведь, несмотря на высокий рост, я весил всего пятьдесят девять килограммов. Но я и не думал возражать. Не обратил внимания и на то, что она молодо выглядит. Для меня она всегда была молодой. Разница в двадцать три года не казалась мне тогда существенной.
Мама задала мне несколько вопросов об отце. Инстинктивно я отвечал скупо. Я не очень-то знал, что он поделывал в течение этих двух лет, а врать не хотел. Потом она спросила о сестре, которой тогда уже исполнилось четырнадцать. С сестрой было связано столько проблем, что я старался о них не говорить. Тем более что мать сознавала свою ответственность и одновременно — из-за болезни — свою полную беспомощность. И очень от этого страдала. В общем, я рассказал ей мало, хотя очень хотелось рассказать побольше.
Время, отведенное для посещения, истекло. Попрощались мы как обычно. В моей памяти «обычно» означает по-дружески и с доверием. Мы всегда могли положиться друг на друга.
Меня приняли на архитектурный. Без всякой посторонней помощи. Лешек Хердеген загадочно говорил что-то о поддержке моей кандидатуры ныне покойным профессором Т., членом Академии художеств, а позже — Высшей школы пластических искусств (мания нового государства переименовывать учреждения продолжалась). Но со временем я убедился, что это его очередная фантазия.
Помню свое сочинение — сдавать письменный экзамен по языку при поступлении было нововведением. Как истинный «гражданин» — ведь, получив аттестат зрелости, мы становились «гражданами», — я, разумеется, представил новую Польшу в самом выгодном свете. Писал с откровенным цинизмом.
К своему удивлению, с заданием по математике я тоже справился безупречно. И также безупречно нарисовал Святую Софию — храм в Стамбуле.
Краковский политехнический институт располагался в северной части города, в старых казармах XIX века. Мрачные корпуса из красного кирпича производили угнетающее впечатление. С нового учебного года ввели обязательное посещение лекций, что было для нас мукой. Да еще эти беспрерывные собрания и политинформации, атмосфера подозрительности, самокритика, система доносов…
