Второй вариант | страница 44
— Вы сказали, что у графа есть ко мне просьба. Какая?
— Она касается меня… Вы не откажетесь помочь мне? — Елена вызывающе улыбнулась.
Она опять поражала: деловитость и кокетство сочетались в ней самым неожиданным образом. И епископ с досадой подумал, что он, считавший себя хорошим знатоком человеческой души, все еще не может до конца разобраться в своей посетительнице.
— Слушаю вас, — как можно учтивей сказал он.
— Меня нужно переправить к большевикам… В Харьков… И не только переправить, но и организовать в Харькове «крышу».
— Позвольте, позвольте, — огорошенный Вениамин встал. Совсем сбитый с толку, он отошел к книжному шкафу и оттуда смотрел на Грабовскую. «Переправить в Харьков? Организовать "крышу“? Так называют убежище для нелегального проживания», — вспомнил он. — «Что у них, больше некому заниматься шпионажем?» — думал епископ.
Грабовская, понимая, о чем он сейчас может размышлять, сказала:
— Езус-Мария! Это не для разведки. В Харьков приехал изменник польской нации Дзержинский. Он расстрелял наших боевиков и среди них моего друга. Наш «Союз» вынес ему смертный приговор, я должна привести его в исполнение.
«Час от часу не легче. В какую историю ввязывает митрополит! Вот тебе и святая католическая церковь!» — думал ошеломленный Вениамин, но отказать в просьбе не мог, они уже давно — к взаимной выгоде — оказывали друг другу секретные услуги. Епископ взглянул на Елену. Она сидела с какой-то неопределенной улыбкой на губах. Вениамин скользнул взглядом по се девичьей талии и, опустив глаза, сухо сказал:
— Пани Елена, из того, что вы говорили, я ничего не слышал. С вами свяжутся люди полковника Тума-нова. Запомните эту фамилию. Расскажете все, что считаете нужным, и они вам помогут.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Река Салгир делила Симферополь на две части. Когда-то на высоком левом берегу Салгира находился ретрашемент[1] Суворова, теперь это был почти центр города, а на правом, низинном, берегу привольно раскинулось сплетение «липовых», «луговых», «полевых» улиц так называемого нового города, особняки его прятались за каменными заборами, буйно цвели сады, овевая все вокруг пряным, вяжущим ароматом.
С возницей Журба расстался, как только проехали мост через Салгир. Щедро расплатился и пошел по теневой стороне Салгирной улицы, разглядывая старые дома со сплошными вывесками: «Ресторан Ланжерон», «Вина подвалов Христофорова», «Мануфактура братьев Мазлумовых», «Бакалея Сушкова».
За синагогой — гостиница «Большая Московская». К ней подъезжали нарядные экипажи, пожилой генерал помогал сойти даме в пестром шелковом пальто и широкополой шляпе, у подъезда чему-то смеялись две кокетливо одетые девушки, а напротив у зеркальных витрин торгового дома Цеткина друг за другом стояли пролетки извозчиков.