– Помню-то я все преотлично, – пропыхтел он сидящему напротив Пратаксису, – но я же не художник.
Рисунок подтверждал слова чародея. То, что вышло из-под пера Вартлоккура, напоминало человеческое лицо. Но персонифицировать это лицо возможности не было.
– Может быть, попробовать рисовать углем, который можно стирать? – предложил Пратаксис.
– Лучше всего найти художника, который бы рисовал по словесному описанию, – проворчал чародей.
Парочка развлекалась с иллюстрированным изданием истории Падения Империи. Вартлоккур остался единственным живым свидетелем этого события. Главный памятник того периода эпос «Чародеи Ильказара» являл собой пример яростной антиимперской пропаганды. Ревнитель подлинной истории Пратаксис в каждой встрече с магом пытался вытянуть из него воспоминания, чтобы занести их на бумагу. Падение явилось переломным моментом в истории Запада. Дерел считал, что увековечение лжи, накопившейся на этом перекрестке истории, является для ученого смертным грехом.
Последний король Ильказара убил мать Вартлоккура, и будущий колдун поклялся уничтожить Империю.
– Я не могу передать реальный облик этого человека, – ворчал чародей. – Жаль, что я не способен передать мысленный образ прямо на бумагу.
Рагнарсон запыхтел, как разбуженный свинарем старый боров, и пробормотал:
– Почему нет? Мне доводилось слышать, что приличные чародеи способны вызвать любой образ в своих Чашах прозрения. Так что призови своих древних магов и королей на поверхность ртути, и пусть художник срисовывает их сколько влезет.
Он шумно втянул носом воздух, чихнул и принялся рыться в кармане в поисках платка. Днем состоялся матч-реванш с «Пантерами». Сражение было долгим, погода слякотной, и Рагнарсон страшно простудился. «Пантеры» на сей раз выиграли пять-четыре, хотя последний победный шар был спорным. Судьи до сих пор продолжали дискутировать.
Вартлоккур и Дерел обменялись взглядами.
– Как вы думаете, из этого может что-нибудь получиться? – спросил Пратаксис.
– Возможно, – произнес Вартлоккур и посмотрел на Браги так, как смотрит профессиональный повар на любителя, подсказывающего, с какого конца следует разбивать яйцо.
Распахнулась дверь, и в комнату вошел Дал Хаас. Встав по стойке «смирно», он объявил:
– Сэр Гжердрам Инредсон, ваше величество.
Молодой человек бросил взгляд на задранную ногу короля, явно не одобряя неэлегантную позу своего монарха.
– Гони его сюда, Дал, – распорядился Браги.
Появился сэр Гжердрам и с недоуменным видом занял единственный оставшийся свободным стул.
