Рыболов хочет поговорить. Он из тех, кто сразу после знакомства неожиданно для самого, себя вручает вам фотографии детей и, смутившись собственной опрометчивостью, прикусывает губу и ждет реакции.
– И что там случилось?
– Да ничего особенного.
Он как будто одновременно извиняется за то, что неловко заговорил, и несколько разочарован моей реакцией. «Д-67». Должно быть, одна из легенд флота.
– Не знаю. Не слыхал.
Джангхауз на вид не так уж стар, а уже ветеран. Ему не более девятнадцати. Обыкновенный прыщавый, смущенный мальчишка в обмундировании на два размера больше. Однако на левой руке, на костяшках пальцев, у него вытатуированы четыре красные звезды. Четыре патруля.
– Целую пригоршню звезд поймал…
Теперь они переползут на следующие фаланги. Варварский, но неукоснительно соблюдаемый обычай. Одно из здешних суеверий.
Половине экипажа еще нет двадцати. Это – рекруты с Ханаана. Старшие – из кадровых космофлотчиков.
Старик называет это «Война детей». Похоже, он забыл свою собственную биографию.
Рыболов обдумывает мои слова и пожимает плечами.
– Нарушилась герметичность корпуса в инженерном отсеке. Даже не в бою это было. На учениях. В том отсеке все погибли. Не смогли добраться и заделать пробоину. А там хранились все скафандры. По инструкции. А остальные болтались двадцать два дня, пока нас подобрали. Первые две недели было так-сяк. Потом подошли к концу запасы энергии…
Почти херувимское лицо перерезает тень. Он не хочет вспоминать, но ничего не может с собой поделать. Усилия остаться здесь со мной порождают в нем заметное напряжение.
– Считается, что у инженерного отсека защита лучше. В том, наверное, смысле, что там смерть быстрее.
Этим словом он меня поразил. Вид у него вполне спокойный, но слово «смерть» выдает душевное смятение. Он рассказывает о самом в своей жизни страшном.
Я попытался представить себе этот кошмар. Жуткое, вынужденное, безнадежное бездействие на борту корабля, потерявшего энергию и ход. Пережившим первый разрушительный удар остается надеяться исключительно на помощь извне. А пути клаймеров пересекаются редко.
Надо отдать должное штабу: когда прекращается связь с кораблем, они немедленно бросаются выяснять, в чем дело.
– Болты вы не взрывали?
Эти болты возбуждают мое любопытство. Абсолютно новый для меня аспект конструкции корабля, и очень тянет выяснить все секреты этого сюрприза.
– Болты взрывать? А зачем? Корабль могут найти. Обычно известно, где искать. А отсек… Их практически никогда не находят. Не взрывай болты, если корабль сам не собирается взорваться.
