Окружающий пейзаж заметно менялся: вдоль по обеим сторонам проселка проходила насыпь, гребень которой почти сплошь был усажен густыми кустарниками, из-за которых то тут, то там торчали стволы сосен, наклонившихся по направлению преобладающих ветров, на юго-восток (то есть деревья слева нависали над кустарниками, а деревья справа выгибались от них).
Торопясь поскорее добраться до своей непосредственной цели, которая придавала ему уверенности в собственном предприятии, Матиас решил приналечь на педали. Велосипедная цепь начала издавать какие-то неприятные звуки – как будто что-то терлось сбоку о зубчатку звездочки. Еще раньше, поднявшись по береговому склону и переключив передачу, он почувствовал что-то неладное, но это его не встревожило, и мало-помалу скрежет прекратился – а может, Матиас просто о нем забыл. Теперь же, наоборот, звук так быстро усиливался, что коммивояжер предпочел сойти на землю. Он поставил чемодан на дорогу и присел на корточки, чтобы, прокручивая педаль рукой, осмотреть цепную передачу. После осмотра он пришел к выводу, что надо лишь слегка затянуть гайку; однако, подкручивая ее, он задел цепь, и на пальцах остались пятна смазки, которые пришлось кое-как вытереть о траву, растущую у канавы. Он снова сел на велосипед. Подозрительный скрежет почти исчез.
Въехав на просторный, утоптанный земляной двор фермы (которым просто заканчивалась дорога, расширяясь в виде кармана), он увидел, что ставни из цельного дерева на обоих окнах первого этажа были закрыты. Дверь между ними, которую Матиас ожидал увидеть отворенной, тоже оказалась заперта. На окнах второго этажа, располагавшихся точно над окнами первого, ставни были открыты, но сами окна, несмотря на отражавшееся от стекол яркое солнце, были заперты. Между ними над дверью оставался большой участок серой стены, на котором как будто не хватало еще одного, третьего окна; вместо него в простенке была сделана неглубокая ниша, словно предназначенная для какой-нибудь статуэтки; но она пустовала.
Справа и слева от двери росли пышные кусты магонии: еще зеленоватые цветы ее уже начинали отливать желтизной. Матиас прислонил велосипед к стене дома, под закрытыми ставнями первого окна, слева от левого куста магонии. По-прежнему держа в руке чемоданчик, он подошел к двери и – просто для очистки совести, ибо знал, что никто ему не откроет, – постучал по дверной доске.
Несколько секунд спустя он снова постучал своим широким перстнем. Потом отошел назад и, подняв голову, посмотрел на окна второго этажа. По всей видимости, дома никого не было.
