Я отошла в сторону и села на плоский черный камень, едва видный из травы. Камень был теплый. Ящерица зеленой струйкой брызнула в траву. С холма видны были поля, дороги, светлый блеск маленьких озер в лугах. Было тихо, говор и шум автобусов не разрушали этой тишины, а существовали отдельно от нее. Такая тишина стоит лишь в местах, давно и прочно покинутых людьми. Что-то звенело и стрекотало в траве, и алыми каплями в зелени качались смолки, синели крупные головки маренок... И все это было так умиротворяюще и так невыносимо, потому что в этом теплом мире не могли, не имели права существовать нижние казематы, смоляной блеск ночной Кены и черный вереск Пустоши, взрытый копытами коней...
Отчего так несправедливо устроен мир? Отчего нельзя отдать свою жизнь тому, кому она нужнее? Просто-напросто отдать предназначенное судьбой время?..
Подошел Ивар Кундри, хмурый, без обычной своей задорности, и я была благодарна ему за это. И я спросила так, как будто мы уже говорили об этом:
- Вы не знаете, Ивар, в какой стороне Пустошь?
- Пустошь? - он оглянулся. - По-моему, там. На востоке.
- Жаль, что мы там не побываем.
- А вы разве раньше не были?
- Я впервые в Двуречье.
- Да? - удивился он. - Вот уж не сказал бы. Вы ведете себя здесь по-хозяйски.
- Вы имеете в виду вот это? - я вынула из сумки браслет.
- И это тоже. Чей он все-таки? Ведь не ваш же.
- Нет, не мой. Он принадлежал девушке, которую пятьсот лет назад убивали на Пустоши... - горло сжало, и я ничего больше не смогла сказать.
Кундри стоял молча, потирая лоб ладонью. Лицом к востоку.
- Я был на Пустоши, - сказал он наконец. - Там стоит обелиск - знаете, во время Последней войны там казнили заложников... Там растут мята и белокаменник.
- А черный вереск? - вырвалось у меня.
- Черного вереска нет.
Снизу донесся пронзительный гудок.
- Нам сигналят.
- Идите, Ивар. Я скоро.
Он кивнул и ушел. А я смотрела на восток, пытаясь угадать за линией трав измененный лик Пустоши.
Что мне делать сейчас? Что делать мне - опоздавшей навсегда?
Можно оставить все это. Отдать музею браслет и пергамент, вернуться в Институт, работать исступленно, чтобы позабыть обо всем...
Можно пойти к ученым. Доказать им - любой ценой доказать! - что я права. Расставить все по местам. Воздать каждому по справедливости. А что им эта поздняя справедливость?
А еще можно писать. Написать повесть-сказку о конной нежити, о любви и сражениях, и непременно сделать хороший конец. Хотя бы в книге. Может, и издадут...
