— Пока у тебя на спине не проступит кровь, вполне сойдешь за человека. Да, и не позволяй никому себя приподнимать. Очень уж ты легкий по человеческим меркам.
— Я не позволю никому, кроме тебя, носить себя на руках.
Он поворачивается и выходит из кухни, прежде чем я успеваю сообразить, как мне реагировать на его замечание. Чувство юмора — еще одно, чего, по моему мнению, ангелам иметь не стоит. А оттого что его чувство юмора весьма своеобразно, мне нисколько не легче.
Из большого дома выходим уже в полдень. Мы стоим в небольшом тупике возле Пейдж-Милл- роуд. Дорога темная и скользкая после ночного ливня. Небо затянуто рваными серыми тучами, но, если повезет, к тому времени, как начнется дождь, мы уже доберемся до холмов, под теплую крышу.
Наши рюкзаки лежат в кресле Пейдж, и, закрыв глаза, я могу представить, будто везу ее саму. Я вдруг ловлю себя на том, что напеваю кажущуюся бессмысленной мелодию, и замолкаю, поняв, что это мамина песенка-извинение.
Я переставляю ноги, стараясь не обращать внимания на слишком легкий вес коляски и идущего рядом бескрылого ангела.
По дороге разбросано множество автомобилей, но когда мы добираемся до выезда на шоссе, там лишь несколько машин, развернутых в сторону холмов. В первые дни все пытались выбраться на шоссе, чтобы уехать, — не знаю, куда именно. Похоже, они тоже не знали, поскольку шоссе забито в обоих направлениях.
Вскоре мы обнаруживаем первые трупы.
В лужах крови лежит целая семья.
Мужчина, женщина, девочка лет десяти. Ребенок у края леса, взрослые посреди дороги. Либо девочка пыталась убежать, когда на родителей напали, либо спряталась и ее схватили, когда она вышла из укрытия.
Они убиты недавно — кровь на разорванной одежде все еще ярко-красная. Судорожно сглотнув, я пытаюсь удержать кошачий корм у себя в желудке.
Головы нетронуты. К счастью, волосы девочки закрывают ее лицо. Тела, однако, в куда более худшем состоянии. Во-первых, туловища кое-где обглоданы до костей, на которых болтаются клочья мяса. Во-вторых, отсутствует часть рук и ног. Мне не хватает смелости взглянуть поближе, в отличие от Раффи.
— Следы зубов, — говорит он, присев на корточки перед телом мужчины.
— Какой зверь мог такое сделать?
Он продолжает сидеть, размышляя над моим вопросом.
— Из тех, что на двух ногах и с плоскими зубами.
Внутри у меня все переворачивается.
— О чем ты? Это были люди?
— Возможно. Зубы необычно острые, но человеческой формы.
