Чёрный караван | страница 3
После этого в Закаспии произошло немало событии. Я не собираюсь рассказывать о них сейчас. Скажу одно: наши совместные с меньшевиками и эсерами усилия не пропали даром. В ночь с одиннадцатого на двенадцатое июля 1918 года большевики были свергнуты. Правительство возглавил мой старый приятель Фунтиков. А Дохов получил портфель министра иностранных дел. Вот неожиданная игра судьбы! Вчера рядовой контролер, а сегодня — министр! Уж если повезет, так повезет. Пожалуй, вы скажете: «Случайное счастье… Оно долго не продлится». Возможно… Но разве счастье на один день — несчастье?
Мы вызвали представителя нового правительства в Мешхед. Приехал Дохов. Это был уже не тот парень в кожанке, какого я увидел в доме доктора. Он теперь и говорил и даже сидел по-другому. На одной из вечеринок я свел его с Екатериной.
.. Зазвонил телефон. Екатерина легко поднялась, вошла в дом и взяла трубку. Коротко ответила на чей-то вопрос, глухо пророкотавший в трубке, и вернулась, пояснив недовольно:
— Опять звонит. Спрашивает, легла ли я.
Я снова налил себе джина. Екатерина еще не закончила свой рассказ. Она сделала глоток и неохотно продолжала:
— Да, так вот… Посидели, поужинали. И знаешь, что он мне сказал под конец?
— Наверно, пригласил в Асхабад?
— Не-ет… Предложил выйти замуж.
— Замуж?
— Да.
— За кого?
— За него самого… За Дохова…
— Вот это здорово! Что ж, у него нет жены?
— Есть вроде бы… Но он намерен с ней развестись. «Я — комиссар, говорит, имею право».
Сказать по правде, я никак не ожидал, что министр вдруг так воспламенится. По-видимому, чувства взяли верх над разумом. Но разве такого не бывает? Нельзя же вечно подавлять и то и другое. Да и можно ли жить одним только разумом?
Я постарался развить эту тему.
— Видишь, Кэт, как велико могущество любви? Вернее, твое могущество! В несколько дней ты обворожила беднягу, поставила его на колени. Так что же ты ответила?
— Ничего!
— Почему?
— Какой он мне муж?
— Как — какой? Министр, дипломат…
Екатерина сердито вскинула подведенные сурьмой брови. Видно, мой совет пришелся ей не по душе. Она заговорила раздраженно: