Проснулся от голосов, которые раздавались сверху:
— Может, кто то из них в овраге?
— Ну слезами, проверь!
Я осторожно потянул револьвер из кобуры. Два выстрела громко треснули над головой. Одна пуля ударилась у меня в сырую землю. Сделав еще пару выстрелов для ясного совести, чекисты поехали дальше.
К вечеру я валялся в овраге и только вылез из него. Вокруг чернела стена леса. Небо затянуло темно-серой пеленой. Мой наручные английский часы оказался разбитым, а главное — потерялась старшин сумка с картой. Вид у меня был, скажу вам, совершенно непрезентабельный — от сапог до фуражки облепленный грязью, в крови собственного коня. Так я и торчал у своего спасительного оврага, не зная, куда идти дальше. Затем отправился в направлении, показался мне наиболее подходящее, чтобы встретить хоть кого-то из своих людей. Перед тем, как устроить засаду, мы договорились, что встретимся на месте лагеря у железной дороги. Но как туда добраться, я после потери компаса не знал, и поэтому пошел, надеясь, что Бог не без милости, а казак не без счастья.
Долго я шел ночным лесом, иногда натыкаясь в темноте на деревья. Потом решил хоть немного согреться. Наломав ветви, которое казалось мне таким сырым, я попытался разжечь костер. После нескольких попыток мне это удалось, с помощью пепла розколупаного патрона.
Я сидел у костра и размышлял над ситуацией, в которой оказался. В том, что есаул топливам документы, не было сомнения. Задача Атамана выполнено, но что случилось с моими казаками? И куда идти мне дальше? Вдруг я услышал осторожные шаги, которые приближались к моему очага. Схватив револьвер, мгновенно отполз в темноту. Воцарилась тишина, потом я услышал глухое уханье сыча, что было условным знаком в нашем отряде и через минуту:
— Ну вот, — где овраг, там и казак!
К костру вышел Иван Бучма — на вид неуклюжий, но очень ловкий в бою полищук. Он рассказал, что собралось пятеро наших казаков, которые смогли уйти от преследования.
Так нас осталось шестеро — кроме Бучмы, казаки Петренко и Винт, подхорунжий Зозуля и сотник Сухомлин. Погибли другие от пуль красных растерялись в лесах, или решили самостоятельно перебираться в Армии, мы не знали. После совещания договорились пробираться через фронт к нашим. В каком направлении идти, никто не знал. К тому же я был без лошади, что значительно могло задержать наше продвижение.
Мы бродили по лесам, не встречая никакого жилья. Кормились подстреленной птицей. По ночам жгли костры, тщетно надеясь, что к нам выйдет кто-то из наших или местные повстанцы. Лес вокруг стоял черный и холодный, мертвые листья под ногами казалось обгоревшим каким-то дьявольским пламенем.
