На второй день нашего блужданий казак Винт поехал на охоту и не вернулся. Мы прождали несколько часов, но его так и не было. Надеясь встретить Винта по дороге, мы отправились дальше. Прошел день.
Утром нам пришлось продираться сквозь извилистые сухие деревья, покрытые зеленой корой. В сером воздухе над головами непрерывно каркали вороны. Ехали молча, не разбирая пути. Исходя из отсутствия одной лошади, поочередно менялись — и один шел пешком, держась за стремя. На этот раз у меня шел Бучма. Он мрачно смотрел перед собой из-под неизменной лохматой бараньей шапки. Вдруг он сказал, так и не поднимая глаз:
— Кажется, господин полковник, что мы с этого Чертовский леса так и не выйдем.
— Чего ты так решил?
— Я, господин полковник, всю жизнь в лесу провел. Это чужой лес. Живых деревьев почти нету. Ни зайца, ни лисы. Винт исчез. Лошади как обезумели, каждого куста шарахаются. Третий день уже по нему блуждаем, и что с того? Здесь и комиссарам будешь рад.
Я не стал продолжать разговор, и сам Бучма не стремился этого. Ощущение чего-то странного и зловещего все сильнее охватывало меня. Впечатление, что мы ходим по какому-то хищному кругу, постепенно затягивает нас в ловушку, тяжело угнетало психику. Суеверный Зозуля иногда крестился, оглядывая нависающие над головой черное ветви. Казаки как-то нервно поправляли оружие. Только бывший махновец Сухомлин пытался держать марку и безразлично мурлыкал себе под нос неизменное «Яблочко».
Так мы въехали в низину и попали в густые клубы тумана. Я соскочил с коня, и на него молча забрался Бучма. Позади темнели очертания всадников. Было очень тихо. Только листья шуршали под копытами лошадей и где-то вдалеке с жуткой однообразием крякал ворон.
Лошади начали храпеть, их приходилось силой тянуть вперед за поводья. Мы пробирались почти на ощупь. Вдруг передо мной из тумана возник силуэт какой-то темной, раскаряченой фигуры, в которую я чуть не врезался, и мои инстинктивно выставлены вперед руки уперлись в холодный и скользкий камень. Это был могильный крест. Мы были на кладбище.
7 (В разрушенном кладбище)
Вокруг нас, среди тумана, пестрели очертания наклонных крестов. Я провел рукой по мокрому камню креста, затянувшемся зеленым скользким мхом. Выбитые на нем буквы почти не ощущались. Получив свой нож, я попытался их расчистить на кресте. Через некоторое время на нем можно было прочитать выбитую латиницей надпись:
Светлейший господин
Тадеуш Закревский
