Через час, когда он уже задремал, в дверь тихонько постучали. Это мама пришла пожелать ему доброй ночи. Она забрала у него книгу и выключила ночник.
— Как ты? — спросила она.
— Устал.
Мама укрыла его одеялом до самой шеи. Рой не стал сопротивляться, хотя ему и без одеяла было жарко. У мамы такая привычка, она ничего не может с собой поделать.
— Послушай, милый, — сказала она. — Ты ведь знаешь, как мы тебя любим…
Ну, все. Сейчас начнется.
— Но сегодня вечером, когда ты позволил другому мальчику назваться твоим именем…
— Мам, он тут ни при чем. Я сам так решил.
— Я понимаю, ты хотел ему помочь. Но все-таки это был обман, предоставление ложной информации. Это серьезный проступок, дорогой…
— Я знаю.
— В общем, мы с папой не хотим, чтобы ты попал в беду. Даже ради друга.
Рой приподнялся на локте.
— Он бы скорее умер, чем сказал, как его зовут. А ему было совсем плохо. Ему нужен был доктор.
— Я понимаю. Понимаю, поверь мне.
— Они задавали миллионы дурацких вопросов, а он едва на ногах держался, — сказал Рой. — Наверное, я поступил неправильно, но если все вернуть назад, то я бы снова соврал. Правда.
Рой ждал от мамы очередной нотации, но она лишь улыбнулась. Разглаживая одеяло, она сказала:
— Знаешь, иногда очень сложно понять, что правильно, а что нет. Сердце говорит тебе одно, а голова — совсем другое. И нужно взвесить то и другое, чтобы принять лучшее решение.
Что я, в общем-то, и сделал, подумал Рой.
— А этот мальчик, — продолжала мама, — почему он отказался говорить, как его зовут? И почему он так странно ушел из больницы?
Рыбохват сбежал через окно женского туалета, рядом с рентгенкабинетом. А свою зеленую футболку с оторванным рукавом повесил на антенну патрульной машины Дэвида Делинко, которая стояла напротив приемного покоя.
— Наверное, он боялся, что дежурный позвонит его матери.
— И что?
— А то, что он ей не нужен. И она запрет его в колонию для малолеток.
— Как?!
— Она его отослала в военную школу, — объяснил Рой, — и не желает, чтобы он возвращался. Беатриса сама слышала, как она это говорила кому-то по телефону.
Мама Роя склонила голову набок, словно не совсем доверяя собственным ушам.
— Как ты сказал? Он не нужен своей маме?
В ее глазах появилось странное выражение то ли грусти, то ли гнева, то ли того и другого вместе.
— Он ей не нужен? — переспросила она.
Рой угрюмо кивнул.
— О Господи.
Мама сказала это так тихо, с болью в голосе, что Рой испугался. Он уже пожалел, что рассказал ей эту часть истории Рыбохвата.
