Когда все пари были записаны, Manager подал им еще один большой стакан водки. Они выпили водку залпом и бросили свои сигаретки. Каждому принесли по длинному красному шерстяному платку, и борцы крепко обмотали ими левое предплечье и руку.
— Можете начинать, ребятушки! — воскликнул хозяин. — Открывайте ножи!
Клинки навах звякнули пружинами и встали торчмя. Звонкий, отвратительный звук. Но оба парня оставались совершенно спокойными. Ни один из них не шевелился.
— Начинайте же, зверушки! — повторил патрон.
Борцы сидели неподвижно и не двигались.
Андалузийцы стали проявлять нетерпение.
— Хвати его, Бомбита, мой молоденький бычок! Воткни ему рожки в тело!
— Начинай, малыш! Я поставил на тебя три дуро.
— А, так вы хотите быть курицами! Куры вы! Куры!
И хор загудел:
— Куры! Куры! Яйца вам класть! Жирные куры!
Бомбита Чико вытянулся вверх и бросился на противника. Тот поднял левую руку и поймал вялый удар в толстый платок. Оба парня, очевидно, были так пьяны, что едва могли управлять своими движениями.
— Подождите, подождите! — шептал padro. — Подождите только, пока они увидят кровь…
Андалузийцы не переставали дразнить борцов, то подбодряя их, то бичуя насмешками. И снова кричали им в уши:
— Куры вы! Яйца вам класть! Куры! Куры!
Тогда оба бросились друг на друга, слепо, очертя голову. И спустя несколько минут один из них получил легкий порез в левое плечо.
— Браво, Бомбита! Браво, малыш! Покажи ему, мой петушок, что у тебя есть шпоры.
Они сделали маленькую передышку, отерли грязный пот с лица.
— Воды! — воскликнул Лагартихилло.
Им протянули большие кружки, и они стали пить медленными глотками. Видно было, как они трезвели. Равнодушные взоры становились острыми, колючими. С ненавистью смотрели они друг на друга.
— Готов ли ты, курица? — прокаркал маленький.
Его противник вместо ответа бросился на него и разрезал ему щеку. Кровь заструилась по голой верхней половине тела.
— А, начинается, начинается… — бормотал padro.
Андалузийцы замолчали. Жадно следили они за движениями борцов, на которых они поставили свои деньги. И оба человека кидались и кидались друг на друга…
Светлые клинки сверкали, как серебряные искры, в красном мерцании факелов, крепко впивались в шерстяную повязку левой руки. Большая капля кипящей смолы упала одному из борцов на грудь — он и не заметил этого.
Так быстро мелькали в воздухе руки, что невозможно было заметить, достигали ли их удары цели. Только кровавые борозды, которые появлялись всюду на обнаженных телах, свидетельствовали о новых и новых уколах и разрезах.
