Сочинения в 2 т. Том 2 | страница 9
Движение неожиданно замедляется на несколько секунд. Молодой белозубый араб останавливается на площадке помоста. Он смеется и никак не может удержать корзину на плече. Вдруг он протягивает вперед руки. Он похож на слепого. Он ощупывает воздух, как стену. С шумом корзина катится вниз. Подняв руки и все еще смеясь, весь в черном поту, он опирается на эту невидимую стену, и она внезапно рушится перед ним. Так он и падает навзничь с неподвижной белозубой улыбкой на лице.
Палка взлетает прямо над головой Абу-аль-Фариде. Он поворачивается и медленно сходит на палубу, все также бережно неся свою черную голову над шатким помостом. Белое покрывало сползает с его плеча.
Песня не затихает и теперь. Она звучит еще громче. И, качнувшись от удара палки, маленький седой грузчик нерешительно переступает через голову молодого араба.
Я и Степанов бросаемся на помост. Брови надсмотрщика переламываются от гнева. Он визгливо кричит, весь сведенный судорогой, когда Степанов хватает его за плечо. Я вырываю палку и швыряю ее далеко за борт.
Сразу все останавливается вокруг. Становится очень тихо. Слышно, кажется, как на брезенте оседает угольная пыль.
С мостика доносится голос Васи:
— Правильно, ребята! Я предупреждал его, подлеца…
И одновременно неожиданно резкий голос Абу-аль-Фариде:
— Не смейте этого делать!..
Мы поднимаем грузчика и несем его к мачте, в тень.
Арабы уступают дорогу, они идут вслед за нами плотной молчаливой толпой, они окружают товарища, и над палубой несколько минут стоит знойная тишина, в которой слышно только сдержанное дыхание и слабый плеск зыби. В этой долгой, томительной тишине явственен, физически ощутим какой-то близкий предел. Вот, еще минута — и что-то случится.
Но теперь надсмотрщик приходит в себя. Он хрипло ругается, грозит нам кулаками и через несколько минут уезжает на берег, к губернатору, с жалобой на нас. Почему-то имеете с ним уезжает и Абу-аль-Фариде.
Вечером на лоцманском катере английский чиновник приезжает для объяснений с капитаном. У него зеленое от малярии лицо. Он пьян. Вахтенный едим удерживает его на трапе.
…Мы стоим на палубе, глядя на берег, погруженный в закат. Он медленно опускается под тяжестью ночи.
Проходя вдоль палубы, боцман останавливается у перил.
— Гляди-ка, ребята… — шепчет он удивленно, и руки его впиваются в поручни.
Внизу, на корме катера, стоит высокий полисмен-араб. Заметив нас, он поспешно отворачивается, но я успеваю узнать черное неподвижное лицо Абу-аль-Фариде.