Обитатели этого мира, погибающего от засухи, приняли все меры к тому, чтобы сохранить и использовать скудные запасы воды, еще сохранившиеся, главным образом, в атмосфере в виде водяных паров. Зимой они оседают около полюса и образуют снежный покров. С наступлением весны, когда снег превращается в воду, но она еще не успевает превратиться в пар, начинают действовать какие-то колоссальные механические приспособления, перекачивающие влагу от полюса к экватору по системе труб или по узким каналам.
Но сами каналы с Земли не видны. Те линии и полоски, которые называют этим словом, в действительности так широки, что даже Лоуэлл не решался допустить, чтобы обитатели Марса могли прорыть проливы в десятки километров шириной, тянущиеся на тысячи километров. На самом деле то, что мы видим с Земли, — это полоса орошенной и покрытой растительностью почвы; посредине ее проходит узкий настоящий канал, поддерживающий жизнь на более или менее широком пространстве. Дальше, по обе стороны зеленеющей полосы, простирается мертвая, выжженная пустыня. Таким образом, волна потемнения и появления «каналов», распространяющаяся на Марсе каждую весну от полюса к экватору, означает оживление растительности, по образному выражению Лоуэлла, «весенний румянец, который разливается по лицу планеты, пробуждающейся от зимнего сна». На Земле волна пробуждения природы распространяется в противоположном направлении — от экватора к полюсам с началом солнечного нагревания, на Марсе — с появлением воды, которая орошает полярные области раньше, чем экваториальные.
Как и следовало ожидать, точку зрения Лоуэлла относительно картины поверхности Марса разделяли далеко не все астрономы. Так, английский ученый С. Маундер привел немало фактов, свидетельствующих против геометрической, а значит, искусственной сети «каналов». Действительно, при наблюдениях за планетами замечались несомненные темные линии правильной формы. К примеру, деления кольца Сатурна, так называемые линии Кассини и Энке, темные «щели», которыми отделяются друг от друга концентрические кольца, расположенные вокруг этой далекой планеты. Причем эти щели видны тем лучше, чем сильнее инструмент.
Главное деление, линия Кассини, с трудом заметна в трех- или четырехдюймовую трубу в виде очень тонкой слабой линии и видится широкой черной полосой в самые мощные инструменты нашего времени. Совсем не то происходит с «каналами» Марса. В более сильные телескопы они сплошь и рядом видны не лучше, а хуже, чем в слабые. Сам Лоуэлл отмечает, что они как бы вовсе не имеют ширины и кажутся тем уже, чем благоприятнее условия наблюдения. Они не подчиняются, таким образом, законам оптики и, следовательно, субъективны.
