Я неспроста затеял встречу с Васильевой и задал ей именно этот вопрос, ибо, сопоставив рассказ Тычилина о женщине, которая видела его утром во вторник в десять часов утра у входа в детский сад, и время появления в «Теремке» Татьяны Викторовны, подозревал, что именно она и является тем самым человеком, который может подтвердить или опровергнуть алиби студенистого.
Васильева посмотрела на меня с нескрываемым удивлением.
– Извините, Игорь Степанович, – проговорила она подозрительным тоном, – насколько я помню из нашего с вами телефонного разговора, вы являетесь непосредственным начальником охранника, и вас интересовало, находился ли он в определенное время на своем посту. Так какое отношение имеет функциональное выполнение охранником своих обязанностей к тому, видела ли я кого-либо в десять утра у входа в детсад перед тем, как войти в него?
Да уж, ничего не скажешь, острый ум у этой Васильевой – с ходу ухватила суть проблемы и задала вопрос, что называется, по существу. Поразмыслив пару секунд, я пришел к выводу, что мне следует раскрыть карты перед женщиной, иначе запутаюсь, и веры мне не будет, а следовательно, откровенного разговора не получится.
– Дело в том, – начал я осторожно, подбирая слова, – что у заведующей кое-что пропало из садика. Меня наняли в качестве частного детектива с целью помочь найти пропажу. Вот этим-то я сейчас и занимаюсь – выявляю подозреваемого. Разумеется, подробностей дела я вам сообщить, как говорится в подобных случаях, в интересах следствия не могу.
Васильева выслушала меня с видом понимающего, о чем идет речь, человека и заявила:
– Я достаточно тактичный человек, для того чтобы ими не интересоваться. Я все поняла, Игорь Степанович, и постараюсь ответить на ваши вопросы. – Женщина некоторое время молчала, очевидно, припоминая утро вторника, потом заговорила: – Вы знаете, я действительно в тот день, перед тем как войти в детский сад, видела у входа молодого мужчину.
Я с большим нетерпением ждал ответа Васильевой, а потому мгновенно отреагировал:
– Описать его можете?
Татьяна Викторовна несколько мгновений смотрела как бы мимо меня, видимо, еще глубже погружаясь в воспоминания о том дне, когда заболел ее внук, затем неуверенно заговорила:
– Я могу ошибиться, но постараюсь вызвать в памяти его образ.
– Вы уж постарайтесь, Татьяна Викторовна.
– Ему за тридцать лет, у него лысина небольшая, отвисшие щеки, большие губы, брюшко.
Я подавил вздох разочарования. Ну, что же, с такими приметами мог быть только Юра Тычилин. Выходит, не врал студенистый, действительно, он курил за пару минут до десяти часов утра на улице, так как ровно в десять Васильева была уже в фойе и спрашивала у охранника, который час. Пробыл Тычилин на улице, по его утверждению, минут семь, а затем сразу прошел в «гримерную». Он, конечно, мог выскочить через ведущую во дворик «балконную» дверь, зайти в кабинет заведующей через дверь с дворика, но тогда бы он был самым глупым и неудачливым вором в мире – к этому времени шкатулку с диадемой уже минут как пять-семь сперли. Жаль, но приходится признать, что студенистый, которого я невзлюбил и больше чем кого-либо хотел видеть в качестве преступника, таковым не является.
