– Ренар, – Колетт тронула мужа за рукав, – выполните одну мою просьбу, умоляю.
– Вы умоляете меня? – удивленно вскинул брови де Грамон. – Не стоит. Говорите, чего вы желаете, и я дам это вам.
– Освободите его от этого унижения, – она кивнула на Дюблана. – Он всего лишь мальчишка. Не стоит оскорблять его. Вы победили – этого хватит.
Прищурившись, Ренар смерил жену оценивающим взглядом, а затем громко произнес:
– Эй, сударь!
Маркиз обернулся.
– Моя дорогая супруга, – сказал граф де Грамон, не отрывая глаз от Колетт, – обладает прекрасным, нежным сердцем. Это делает ее лучшей женщиной на земле… и спасает вас. Не стоит залезать на стол, там полно блюд, и не стоит кукарекать – петухов довольно в ближайшей деревне. Условия меняются. Возьмите в дар мою шпагу, мне самому она вряд ли пригодится. Вы сражались прекрасно. – И тихо добавил, обращаясь к Колетт: – Так вы хотели?
Она кивнула, чувствуя комок в горле. За полгода ее жизни с Ренаром он еще ни разу не поступал так – как герой ее романов, справедливо и благородно. Его не волновало, как отнесутся к нему обиженные им люди. Но сегодня он отступил от законной добычи. Ради жены.
– Сударь, – еле выговорил маркиз, на чьем лице недовольство уступило место потрясению, – но вы победили и вправе…
– Вправе решать, что делать с этой победой, – перебил его Ренар. – Милосердие – это не ко мне. Но милосердия моей супруги хватит на нас обоих. Берите мою шпагу, вон она, и пусть это будет вашим наказанием. – Он заговорщически понизил голос: – Отвратительная сталь, я вам скажу.
Маркиз де Дюблан улыбнулся, поклонился своему недавнему противнику и объявил:
– Только если вы возьмете мою, сударь.
Принц Наваррский, уже не улыбаясь, поднялся и снова зааплодировал – на сей раз молча, словно отдавая дань уважения людям, поступившим так. Следом за ним захлопал в ладоши Кассиан, и аплодисменты порхнули по поляне, как стайка птиц.
А Колетт почувствовала, что ее муж пошатнулся.
– Это был прекрасный день, но он утомил меня, – произнесла она достаточно громко. – Можем ли мы теперь отправиться домой?
– Я создан для исполнения ваших желаний, моя дорогая, – донесся до ушей Колетт голос мужа.
