— А далеко ли вы теперь летите?
— Я их, голубчиков, кормить везу, — отечески улыбнулся Фома Сильвестрович. — Им за шуршавчики денег-то с гулькин хвост платят, да и те телеграфом высылают. А телеграф, сам знаешь, штука медленная, сигналы распространяет со скоростью света. Вот они тысячелетиями и ждут гонораров своих. Поэтому мы с феньём решили корма раздавать. Рос-корм, Интерпресс-корм… сейчас вот на Волга-корм летим. Рыбалка там — закачаешься! Не забыть на Дюну залететь, червей накопать…
Через минуту я сидел в ходовой рубке перепетуевского «Студебеккера» и чокался с хозяином первой порцией анабиоза. Кустодиевские барышни, глупо хохоча, нарезали закуску. В иллюминаторе однообразно проносились звезды. От тихого гудения двигателей и шуршания за стеной начинало клонить ко сну.
— Э, нет, мил человек! — растолкал меня Фома Сильверстович. — Дрыхнуть я и сам могу! А кто будет шуршавчики читать?! На-ка, вот, тебе первую подборочку, — он вывалил на пульт передо мной охапку разрозненных листков. — Называется «Рваная грелка». Ты только начни — тебя потом за уши не оттянешь!
Я окинул взглядом весь чудовищный объем «Грелки» и залпом осушил полный стакан анабиоза. Сейчас же в голову ударил доплеровский эффект — звезды в иллюминаторе окрасились в разнообразные веселенькие цвета. А нуль-шишиги все шуршали в черных дырах, сетуя на падение скорости света…
