Перовская. Не стыдно ли вам? Саша так о нас всех заботится, о безопасности нашей.
Третий народоволец. Ну, виноваты, виноваты! Что будем делать?
Перовская. Где сейчас конец галереи-то?
Первый народоволец. По моим расчетам, под насыпью.
Михайлов. Да, грунт уже рыхлый пошел, мину можно протолкнуть и положить совсем близко к рельсам.
Перовская. Вы с новостями?
Третий народоволец. В Елизаветграде арестован Гольденберг.
Михайлов. Ох, Григорий!
Перовская. В Петербурге что?
Второй народоволец. Налаживается. Типография «Народной воли» начала работу. Паспортное бюро наше отличные виды на жительство делает, на подлинных бланках. А чернопередельцы молчат.
Перовская. А Плеханов?
Третий народоволец. Ты разве не знаешь Георгия?
Перовская. Знаю и ценю.
Второй народоволец. Но он теоретик – пропаганда, и кончено! Теперь весь ушел в Марксовы теории, сопоставляет с родной почвой.
Первый народоволец. Но Лавров писал, что гражданин Маркс сочувствует нашей борьбе.
Перовская. Господи, только бы не делиться! Неужели и смерть нас разделит?
Михайлов. А мы и не делимся, Соня… Восстание будет, только мы хотим его вызвать, действуя сверху вниз, а Георгий – снизу вверх, и нам лучше разойтись, мы практики революции!
Перовская. Когда же сойдемся?
Михайлов. На узенькой площадке, Соня…
Первый народоволец. А говорят, самые споры-то на прогулках, в тюрьме происходят…
Михайлов. Может быть… только знаю, в тюрьме не выживу, умру тотчас же – я человек улицы, сам с собой размышлять не умею, тут Георгий все преимущества получит.
Перовская. Господи, только бы не делиться!
Михайлов. А я сейчас одно думаю: ну будет восстание… после нас. Но как создать такой общественный организм, чтобы старые язвы в нем не возрождались, чтобы гармония между общим и своим не нарушилась?
Второй народоволец. А говоришь, не теоретик…
Михайлов. Я не от теории иду. Что это?
На улице нестройный говор, женские голоса, крики.
Перовская. Закройте подпол, скорее!
Михайлов. Приготовьте револьверы, и в ту комнату! (Первомународовольцу.) Ты здесь, с женой.
Первый народоволец. Остаюсь. Где нитроглицерин?
Михайлов. Вот. (Достает с полки бутылочку и ставит ее на стол.)
Второй народоволец. Кто будет стрелять?
Михайлов. Соня! У нее твердая рука.
Перовская. Ладно. (Вынимает из муфты револьвер и проверяет его.) Только в крайнем случае… все на воздух!
Крики становятся сильней. На авансцену врываются бабы.
Б а б ы. Семеновна! Пожар! Пряхинский дом горит! Семеновна! Через два дома огонь, слышишь? Открывай, вещи враз вытащим! Пособим! Слышь?
