Муравьев. На всех железных дорогах… агенты третьей степени… да были ли такие агенты? Подсудимый Желябов ясно желает, представить СВОЮ так называемую партию сильнее, чем она есть на самом деле, а себя слабее!
Желябов (тихо). Да, желаю! Должен, не могу иначе, даже если мне это не удастся!
6
Домик на окраине Александровска. Ночь. Отдаленный стук поезда. В комнате – Якимова и Окладский.
Якимова. Ванечка, ну что ты все мечешься? Я тебе совет дам: сосредоточься на том, что тебе сейчас, сию секунду исполнять надо, воображению пищи не давай.
Окладский. Как же – не давай. Нынче днем купцы являлись, справлялись, скоро ли шкуры поставлять, на базаре тоже разговоры – кожевенный завод де заявлен, а ничего не делается, чудно!
Якимова. А купцов тебе надо было ко мне послать: я жена заявителя, мне и отвечать.
Окладский. А как в хату бы прошли да заприметили что, кому ответ держать?
Якимова. Мне и ответ держать, Ванечка, мне. А ну взгляни на меня, кругом взгляни – чем же не купеческое обличье? Ну укажи мне на вещь такую, чтобы не соответствовала, а? А говорю как? Как говорю-то, вот у тебя выговор не южный, а пишешься – из Одессы… Не идет?
Окладский. Не слыхать…
Якимова. Ванечка, может, свечу пора ставить?
Окл адский. Как же – ставить, ишь скорая – свеча кого притянет.
Якимова. Надо ставить, Ванечка, он же не видит ночью!
Окл адский. Не видит, а скрывает. Я пойду, встречу, без меня не дойдет!
Якимова. Торопишься, Ванечка, надо делать, как Андрей Иванович велит, аккуратненько.
Окл адский. Вот ты бы поаккуратней нас кормила, а то едим кое-как… «Аккуратненько». За домом-то присматривать стали.
Якимова. Ванечка, что ты говоришь!
Дверь отворяется, неуверенно входит Желябов, прикрывая руками глаза.
Желябов. Отчего же это вы свечу на окно не поставили? У меня глаза болят, ничего не вижу, куриная слепота у меня, будь она проклята. Весь в грязи, устал, еле на ногах стою. Пока провода нашел, по оврагу час на брюхе ползал. Анна, дай чувяки. Ванечка, помоги снять, набухли! Отсыреет все, как не сработает?
Якимова. Андрей, так нельзя, я боюсь за тебя. Ночью кричал – говорить не хотела.
Желябов (с опаской). Что кричал?
Якимова. Кричал – прячь провода, прячь провода, да громко так.
Желябов. Гольденберг арестован… Гриша до Москвы не доехал.
Окладский. Ах ты, полтора пуда динамита!
Якимова. Ваня!
Желябов. Динамит, Ванечка, другой будет, а человека не будет.
Окладский. За домом присматривать стали, Андрей Иванович, я допустить не могу, чтобы…
