После утренней молитвы Бабиджа облачился в легкий крепкий доспех, который вполне мог уберечь его от стрел, и подпоясался кожаным поясом с серебряной насечкой. Слуга прицепил широкую иранскую саблю в ножнах.
Двадцать нукеров с Хасаном ждали его у лесной тропы. Он подъехал к ним, и тотчас же лошади, подчиняясь хозяйской руке, повернули головы к лесу. Хасан поехал впереди, как и подобает сотнику, Бабиджа следом, на небольшом расстоянии от него, а за ним - двадцать нукеров, вытянувшись цепочкой.
Они въехали в густую прохладную тень. Кусты и деревья, их ветви задевали головы всадников, били по плечам и по ногам.
Наконец тропинка посветлела, высокие деревья с пышными раскидистыми кронами отступили за молодой кудрявый подлесок. Образовался прямой зеленый проход. В конце его показалась ровная поляна, вся освещенная теплым солнечным светом.
Вдруг лошадь Хасана встала как вкопанная - поднятой рукой сотник остановил весь отряд.
Бабиджа спросил шепотом:
- Что случилось?
Сотник указал пальцем в конец тропинки. Там, в просвете, замелькали вдруг какие-то люди. Прищурив глаза, ещё не утратившие зоркости, Бабиджа разглядел проезжающих верхом воинов в остроконечных шишаках, какие обычно носили русские. Что такое? Бабиджа провел пятерней по своему лицу, со лба до подбородка, точно пытаясь отвести наваждение. "Ратники", - не проговорил, а подумал он и с тревогой поглядел в лицо Хасана. Тот понял его и утвердительно кивнул.
- Не хотят ли они напасть на нас?
Хасан обернулся к нукерам и щелкнул пальцами.
Два ближайших воина спешились и, как послушные собаки, пробравшись сквозь кусты, встали на тропинке перед сотником и послом.
- Поглядите, что они затевают.
Бабиджа и сотник молча ждали. Ветерок шуршал листвой, куковала вдалеке кукушка, где-то рядом свистела иволга.
Все было мирно, покойно, но лазутчики не возвращались и столь долгое их отсутствие обеспокоило Бабиджу. Он никогда не отличался храбростью, а тут заметно струсил. Собирались напасть на беззащитное селение и едва не оказались в западне; ехали, надеясь, что возьмут полон без крови, а оказывается - русские их подстерегают.
Раздался хруст ветвей. Посланные выскочили из кустов прямо перед мордами лошадей. Оба тяжело дышали. От нетерпения Бабиджа наклонился вперед.
- Их всего десять, - сказал один.
- Они хотят кого-то повесить, - проговорил другой.
Бабиджа поглядел на сотника, ожидая, что тот скажет.
Суровое темное лицо Хасана окаменело. Однако он не долго мучил себя раздумьем: как и всякий воин, он предпочитал действовать, а не размышлять. Скомкав поводья левой рукой, сотник пятками ударил под живот своей кобылы. Лошадь с места пошла вскачь, но сильная рука осадила её и заставила перейти на скорый шаг. Весь отряд тронулся за ним в том же порядке, в каком следовал ранее.
