Иван никогда не вырвет меня из всего этого.
Прощай, Иван.
* * *
Запомнила его чуть грустным, уезжающим за женой и дитем в Дмитров. Он сказал: "До скорого".
Скорый поезд - глянцевый от дождя - ждет меня.
Но бояться мне нечего. Юлька говорит:
- Он решил, что ты сбежала еще тогда, в субботу.
Правильно. Мы же с ним все делаем для себя. Вряд ли кому-то из нас нужны душераздирающие сцены на подножке поезда.
Иван иногда вспоминал ту утонувшую девочку, что свела нас. Тринадцатилетний ребенок, погибший от любви.
- Мы и в ее возрасте были умнее, а сейчас и подавно.
- Нет, Иван, думаю, она мудрее нас всех.
- Разница в том, что она прекратила страдания, а мы их не подпускаем к себе. Так кто из нас сообразительнее?
* * *
Издалека, с этими мокрыми длинными волосами, он похож на Брэда Питта в "Легендах осени". Опять без зонта.
У меня есть еще полчаса.
- Юль, работаешь? Балашова к телефону не попросишь? Ушел? И куда же? Так вот я могу тебе сказать, куда. Хотя ты прекрасно знаешь. Я же просила не говорить ему. Да, торчит у хвоста поезда. Номер вагона вам неизвестен. Ладно не говорила. Как это - каждый день отпрашивается? То есть каждый вечер торчит на вокзале? Он же думает, что я уехала в субботу. Что значит "на всякий случай"?
* * *
В эстонских поездах верхние койки всегда застелены. Еще секунда - и вот уже вагон вздрагивает, с грохотом перебирает ножищами, замирает на мгновение. И плавно скользит вдоль перрона. Вот и все.
Лежа на прохладном казенном белье, со своей верхней полки я смотрю в окно. Аккуратные задернутые занавесочки мне не мешают. Соседи по купе высыпали в коридор: мама с двумя ребятишками. Я одна. За стеклом - никого. Смотрю - и боюсь увидеть. Перрон обрывается. Вот и всё.
Опускаю лицо в накрахмаленную подушку. Прохлада; легкий запах свежести. Поезд набирает скорость. Вот и все.
Я и в самом деле не хотела его видеть. За неделю в Подольске что-то незаметно покинуло меня. Я забыла, как он любит. Забыла холод простыни под лопатками, зелененькую нежность киви, забыла эту раздражающую манеру: из любви к искусству не пропускать ни одной юбки. Забыла "лягушечку". Он говорил, осторожно проводя пальцем по моим губам, шее:
- Ну что, царевна... влюбилась в дурака...
- Ну что, Иван... полюбил лягушку...
- Лягушечку. Полюбил лягушечку.
Забыла.
Издалека, с этими мокрыми длинными волосами, он казался похожим на Брэда Питта в "Легендах осени". Он опять явился без зонта.
* * *
