— Так решили боги. Больше я не должен жить среди волхвов.
Фролке вновь пришлось диву даваться: оказывается к нему пришел на ладью молодой волхв, кой едва не погубил князя Ярослава. Вот чудо так чудо!
— Где ж ты собираешься жить?
— Пока на корабле.
— А коль я тебе не позволю?
— Уйду в лес.
Ярослав неторопко прошелся по палубе судна, о чем-то поразмыслил, а затем заново подошел к Тихомиру.
— Какая же отрада жить одному в лесу? Среди зверья и гнуса.
— Звери меня не тронут, а гнус меня не страшит.
— Смел ты.
Тихомир на эти слова ничего не ответил. Ему было удивительно, что князь пугает его лесом. Да вся его жизнь в лесу прошла! Счастливая жизнь, где он себя ощущал, как рыба в воде.
Ярослав пытливо глянул на Тихомира.
— Живи там, где твоя душа тебе прикажет.
Для князя этот юноша до сих пор оставался загадкой. Его постоянно мучил один и тот же вопрос: почему Тихомир отказался от убийства? Что же с ним произошло, и что, в конце концов, означают его короткие слова, вырвавшиеся в последний момент: «Не могу». Он их произнес с каким-то мучительным стоном. Что тогда творилось в его душе?
Этот таинственный юноша и отталкивал, и привлекал; и Ярослав до сих пор окончательно не решил для себя, что с ним делать и как к нему относиться.
Князь прошел в ладейную избу, где находились греческие попы. Они, выглядевшие вполне здоровыми, поклонились Ярославу в пояс и осенили его крестным знамением.
— Вас и в самом деле излечил юноша?
— Да, князь. Он оказался диковинным врачевателем.
— Это делает Тихомиру честь… Пойдете ли вы вновь к язычникам?
Проповедники загалдели, чуть ли не в один голос:
— Не пойдем, князь! Они убьют. Отпусти нас, Ярослав Владимирыч, в Киев. Христом Богом просим!
Князь и сам убедился, что Иллариону и Федору не совладать с язычниками. Следующий их выход к староверам может закончиться плачевно, но и отпускать их в Киев — великая задача.
На ладью, коя поплывет теперь против течения, надо посадить (в качестве гребцов) тридцать дружинников, снабдить их доспехами, щитами, луками, стрелами и съестными припасами.
Князь Владимир Святославич будет разгневан, но главное в другом. Он, Ярослав, останется без ладьи и части дружины. Вот это худо: дружина и без того мала, она может понадобиться в любой час. Сбоку, в Медвежьем углу, — воинственное племя, и не так уж далече волжские булгары.
— Я подумаю над вашим предложением, святые отцы, но задача не из легких.
Озабоченный Ярослав вышел из избы к кормчему.
