- В восемь вечера? Старушка, да в деревне в такое время народ спать ложится.
- Серьезно?
- Конечно, серьезно. Сельские жители ложатся с курами, а просыпаются с петухами?
- А во сколько куры ложатся? - наивно поинтересовалась Таня.
- Как солнце спрячется, так и ложатся, - объяснил я.
Относительно нюансов сельской жизни в нашей тесной компании я мог считать себя экспертом. Родился в деревне и пока родители пробивали себе дорогу в городе, моим воспитанием занимались бабушка с дедом.
Таня взглянула на солнце, оно уже наполовину скрылось за деревьями, окрасив небо в багровые тона.
- Поздновато мы собрались, - сокрушенно заметила Ира. - А когда же петухи начинают петь?
- Часа в три-четыре, в зависимости от времени года.
- У них стрелок нету, чтобы на декретное время переводить, - ухмыльнулся Влад. - Вот путаница и получается.
- Не... В три я не встану.
- Тебя и в десять не добудишься, - измывался мой друг. - Разве что к полудню соизволишь разлепить сонные глазки.
- Неправда, - возмутилась Ира, - сегодня я рано проснулась.
- Может, просто пройдемся? - предложила Таня. - Второй день здесь, а, кроме озера, нигде не были.
- А как же машина, вещи...
- Да ладно тебе, - успокоил меня Влад. - Здесь же никого нету.
О своей ночной гостье он не вспомнил.
Оставив все, как есть, мы отправились к излучине озера или, может быть, пруда. Даже не знаю, как правильно назвать приютивший нас водоем. Второе определение, наверное, более верное, так как дамба, по которой мы с Владом совершали утренние пробежки, несмотря на время, еще хранила следы человеческого вмешательства.
Влад с Ирой шли впереди, мы с Таней немного отстали. Ничего похожего на тропинку не наблюдалось. Я искал в камышах «окна», следы присутствия рыбаков, обычно такие водоемы они без внимания не оставляют, но ничего похожего не замечал. По всей вероятности, сюда действительно давно никто не наведывался.
Странно, конечно, но ничего сверхъестественного. Глушь все-таки. Если есть рядом деревня, там наверняка, свой пруд имеется, вот местные рыбаки и ленятся лишних пару или больше километров топать.
Вскоре берегом идти стало невозможно. Пруда, как такового, видно уже не было. Лишь болотистая местность, обильно заросшая камышом. Укрытая травой почва пружинила, прогибалась под ногами, неприятно чавкала и ямки от следов сразу наполнялись водой.
Пришлось подняться по крутому склону. Наверху мягкая трава устилала землю, словно ковер. Иногда дорогу преграждали громадные чертополохи, но колючие сорняки располагались на приличном расстоянии один от другого и обойти их не составляло труда. Временами проблескивали плешью островки выходившего на поверхность гранита. Серые камни прятались под толстой кожей зеленовато-коричневого мха, но некоторые были гладкими, сферической формы. Иные щетинились острыми пиками и достигали в высоту полуметра и больше. На ощупь камни были теплые, шероховатые и крошились в руках.
