По ночам Гончаров прислушивался к отдаленным пушечным выстрелам: то взывали о помощи гибнущие в шторм корабли. Не раз видели с "Паллады" остовы разбитых бурей судов. Мысль о судьбе их команд заставляла тревожно сжиматься сердца моряков: ведь "Паллада" была хотя и красивым, но старым судном. После первых же штормов на корабле открылась течь.
К скалистым берегам Англии корабль долго не пускал встречный ветер, и крепостные стены Портсмута появились перед ним только в середине ноября.
Первый морской переход Гончаров перенес тяжело, хотя и оказался почти неуязвимым для морской болезни. Он даже подумывал о возвращении из Англии домой, в Петербург, но подавил в себе малодушие.
Пока "Палладу" ремонтировали в Портсмуте, Гончаров поехал в Лондон. В его письмах друзьям - ярких, подробных - рисуются картины зарубежной жизни.
Лондон показался писателю поучительным, но скучноватым городом, особенно по вечерам, когда смолкает деловая жизнь. Гончаров осмотрел великолепные лондонские музеи и национальные памятники. Его восхитил древний собор Вестминстерского аббатства с белыми памятниками великих людей. Писатель заглядывал в магазины, на рынки, ходил по узким улочкам предместий, стоял часами на перекрестках, наблюдая жизнь народа, вглядываясь, вдумываясь в нее.
Дважды побывал Гончаров на берегу Темзы, но непроницаемые пары тумана, которыми так часто окутан Лондон, мешали ему полюбоваться рекой. Наконец дохнул ветер - и Темза явилась во всем своем некрасивом наряде, обстроенная кирпичными неопрятными зданиями. Но сколько судов сновало по ней!
От писателя не укрылись многие теневые стороны английской столицы.
Описывая Лондон друзьям, он упомянул, что "воров числится там несколько десятков тысяч, даже ими, как товарами, снабжается континент...". Гончаров видел упитанных джентльменов, которые красноречиво говорят на всех перекрестках о процветании нации в то время, как "от бедности гибнут не только отдельные лица, семейства, но и целые страны под английским управлением".
В Лондоне побывали некоторые офицеры "Паллады". Гончаров разговорился с Константином Посьетом, к которому чувствовал расположение. Тот назвал Лондон всемирным базаром.
- Да, центр всемирной торговли, - согласился Гончаров. - Говорят, в Лондоне до двух миллионов жителей. А жизни, ее бурного брожения, незаметно. Торговля видна, а жизни нет.
- И благоденствие в Англии наружное, только в высших слоях населения, добавил Посьет. - А посмотрите-ка на остальных, на народ. Люди тощи, бледножелты, нечесаны и грязны. Нет, что ни говорите, а за туманами, прикрывающими эти острова, за шумом, что отсюда исходит, нам не слышны стоны овец, которых стригут и щиплют корыстолюбцы. До нас же доходят одни громкие парламентские речи этих корыстолюбцев.
